Я заметила, грудь для Тима — это что-то особенное. Он смотрит на нее,
отстраняется, прикусывает сосок, а потом вбирает ртом и снова отстраняется. А
мне кажется, что от охватившего возбуждения я просто сойду с ума.
От груди вниз тянутся невидимые нити, они натянуты до предела, как
струны, и Тимур просто играет на них, заставляя меня издавать немыслимые,
животные звуки. Не выдерживаю, тяну его голову вверх.
«Я тебя люблю, Тим!» — хочу сказать, но нельзя. Зато можно сказать
по-другому, тоже правду. Только другую. Заменив одно-единственное слово.
— Я тебя хочу, Тим, — шепчу, а потом сползаю ниже и передо мной
оказывается его шея. Ничего не могу с собой поделать, стону и обхватываю кадык
губами.
— Ника! — Тимур хватает меня за волосы и оттягивает, заглядывая в
глаза, а я лихорадочно расстегиваю пуговицы его рубашки.
Он помогает мне, стягивает рубашку и бросает в угол. Опускает меня на
пол и разворачивает к зеркалу, здесь везде много зеркал.
— Смотри на себя, Ника, — держит за шею одной рукой, а второй ползет
вниз по животу. Я раздвигаю ноги, показывая, как мне нужны там его пальцы. —
Смотри, какая ты сексуальная.
Он останавливается, цепляет пальцами кружевную перемычку и водит по
набухшей плоти, задевая клитор. Мы вместе смотрим в зеркало. Я растрепанная, с
искусанными губами, отчего они кажутся ярким мазком. Тимур тянет за чашки
бюстгальтера, теперь груди обнажены, соски вызывающе торчат. Он крутит их
пальцами, а потом снова опускает руку вниз.
Вбирает губами кожу шеи и говорит так низко, что я почти кончаю от
одного голоса:
— Смотри, я хочу, чтобы ты видела свое лицо, когда я буду тебя
трахать.
Отодвигает кружево и врывается в меня сзади до упора. Я подаюсь вперед
и наклоняюсь, но Тим не дает, тянет обратно. Захватывает меня одной рукой,
прижимая к груди, а второй крепко держит за бедро.
Мы смотрим в зеркало, во мне член Тимура так глубоко, что кажется, он
достает до половины меня. Мы дышим рвано, надсадно, я кладу одну руку на ладонь
Тимура, а вторую завожу назад. И толкаю его в себя.
Тимур поворачивает мою голову, наши лица оказываются совсем близко.
— Охуенная, какая охуенная девочка! И моя… — шепчет он мне в губы, и
наши языки сплетаются в очередном невменяемом танце.
Он начинает ритмично всаживаться в меня. Моя промежность набухла от
прилитой крови, плоть сочится, я хочу выгнуться, но меня крепко держат руки
Тима. Хочу крикнуть — у меня во рту язык Тима. Он полностью во мне, он
обездвижил меня и вколачивается каменным членом так глубоко, насколько хватает
меня внутри. Даже немного больно.