Кощей снова вывел людей на дорогу. Скорость бега выросла, а пыли
из-под ног стало меньше.
- Ух, ошиблись. – Довольно признала женщина в легком коротком
платье.
Степан обратил внимание на ее узловатые бедра и голени,
работающие, как механизмы робота-манипулятора. Наверное, для нее
бег уже не был испытанием в физическом плане, только моральном,
повезет, не повезет.
- Страус… а не баба. – Настя тоже заметила ноги.
- Такие себе… хочу. – Нашел в себе силы пошутить Степан.
Оба коротко хохотнули и снова отдались бегу.
Прошла уже половина дня. Степан насчитал восемь обрушений. Из
хорошего он успел отметить, что организм выстроил свою оборону
против неприятных ощущений. Горло больше не саднило сухостью. Оно
будто заблокировало нервные рецепторы и ничего не чувствовало.
Легкие вытерпливали ровные нагрузки, но стоило ускориться, во рту
появлялся привкус крови. Ноги прошли стадию «ватности», и адекватно
реагировали на команды мозга. Степану даже стало казаться, что он
бежит босиком, настолько чувствительно стопы реагировали на
изменение поверхности.
В какой-то момент он отключился, будто уснул на ходу, и это было
просто фантастически приятно, не ощущать ежесекундно физического
надрыва. Вывела его из этого состояния Настя. Она остановилась и
полезла в карман за таблетками преднизолона. Степан отбежал метров
на пятьдесят, прежде чем увидел, что ее нет рядом. Он вернулся к
ней под осуждающие взгляды опытных одногруппников. Настя шмыгала
носом и неловко выдавливала таблетки. Две из них упали на
дорогу.
- Устала? – Спросил Степан.
- Оставь меня. – Сквозь слезы проговорила Настя. – Беги
один.
- Нет. – Резко ответил Степан.
- Я всё… ноги не идут. – Руки у нее тряслись, как у алкоголика
во время жуткого похмелья.
Она закинула таблетки и разжевала.
- Ты не побежишь… и я не побегу… зачем мне тут… быть одному?
- Не дури… тут любви нет… все бегут… сами по себе. – Она
несколько раз сглотнула, пытаясь протолкнуть сухие таблетки по
сухому горлу.
- Осталось немного до финиша… меньше половины.
Степан понял, что Настя еще не сдалась, иначе не стала бы
глотать таблетки, но по девичьи хотела, чтобы ей помогли и
поддержали. Ей нужно было услышать, что ее финиш хотя бы сегодня
кому-то важен. Она вытерла слезы, превратив пыльный грим в роспись
под енота, и побежала дальше. За остановку они поплатились тем, что
оказались последними и ближе всех к Краю.