Кетчеры проходили испытание одна за
другой. Кому-то пламя давалось легче, кому-то тяжелее. Кизония не
только рухнула на колени, но и согнулась так, будто у неё
разболелся живот. Цикория дрожала в ожидании своей очереди. Я
решила отвлечь девушку, спросила:
— А почему вчера все бросились
уговаривать Лию об очереди на это безумие? Я не вижу какой-либо
разницы… Мне, конечно, повезло быть первой. Не уверена, что вышла
бы в круг, знай я, что предстоит. В остальном же всё одинаково:
огонь и яд.
— Ты не видишь? — Циковия так
удивилась, что даже на миг перестала дрожать. — Дракон освещает
что-то одно, но по кругу.
— Очень понятно, — хмыкнула я. — И на
что же он направляет свой волшебный фонарик?
— Сначала на боль, как у тебя, —
кивнула она. — Затем на страх. Третье — это гнев. И снова по кругу.
Никто не хочет проходить боль, потому что трудно устоять перед ней.
— Кетчера посмотрела на меня пристально. — Но тебе удалось, хоть ты
скрывала её сама от себя долгое время. И… Сочувствую твоей
потере.
Я моргнула, голос мгновенно осип.
— Что?
— Кетчера Арм-Циковия из обители
Цикорт! — объявил жрец, и девушка поплелась к нему.
Я же не могла оторвать от кетчеры
взгляда: почему она это сказала? Как узнала о том, что я сама от
себя скрывала? Пламя объяло Циковию, и я вдруг поняла, почему она
знает. Все знают! Я таращилась на девушек, которые проходили
испытание, а нужно было смотреть на огонь! В нём-то я и увидела
сейчас страх кетчеры. Мёртвый Вик и тонущие в облаках
разваливающиеся острова. Циковия отчаянно боялась гибели своей
обители. Так, что стонала и пошатывалась, но устояла.
Когда кетчера приняла яд, я вдруг
увидела, как видения вокруг неё тают, скукоживаются. Яд травит не
человека! Очистительный огонь освещает терзающие нас страх, боль
или гнев, а зелье облегчает их. Вот почему я не только вспомнила
тот страшный случай, но и смогла его сейчас принять. Да, мне
больно… и ещё очень стыдно, ведь я считала, что Илья бросил меня!
Проклинала… А его тело, возможно, так и не нашли. Это ужасно, но я
уже могу помнить об этом, жить с этой болью. Яд уменьшил её в разы,
поэтому мне не нужно скрывать её в леденящей пустоте кошмаров.
— Вот почему не могу плакать, —
прошептала я и тяжело вздохнула.
Дала себе слово организовать поиск
тела, как только вернусь из Мадина. Если, конечно, сумею победить в
отборе и выжить. Теперь у меня появилось ещё больше решимости
сделать это.