Бойкие торговки расхваливали пироги,
овощи да фрукты с чужих огородов. Чужаков за прилавками на
привокзальной площади не жаловали. Могли и бока намять. Свезут
крестьяне в Курск картошечку и прочее продадут за копеечку, а уж на
рублик за них наторгуют. Мишенька местных торгашек терпеть не мог –
стороной обходил. Дай ему волю - всех перестреляет и в Сибирь
свезет. Так ведь жить и кушать всем хочется. Отведи бабку рыночную
в отделение, у неё сразу огород и отыщется! Докажи гражданин
начальник её самую – спекуляцию! Своим горбом добро наживаю!
Антонина остановилась напротив
прилавка, приценилась к румяным сдобным пирогам, да и купила сразу
два без торга по 10 копеек. Могла бы и цену сбить да поезд через
полчаса, в кассах давка. А по поводу рынка - она его в отличие от
Мишеньки даже любила. Тут выбор есть, каждая бабка не охаять, а
угодить старается.
Билет взяла без очереди – помог Мишин
знакомый из НКВД. Вошёл в дверь кассы без стеснения, а потом ещё
дивился на её неловкость. Бери, что по рангу причитается – зачем с
босяками в общей очереди толкаться? Правда, на перроне чекист
маялся со всеми - персональных поездов для их НКВД ещё не
придумали. От Антонины в отдалении – не по Сеньке шапка, опасно
жене прокурора в глазки заглядывать.
Поезд задерживался. Издалека гудел
товарняк. Перед вереницей столыпинских вагонов, через два пути от
пассажирского перрона прогуливался часовой с винтовкой. Обычное
дело. Такие составы в Ольгове не редкость. Везут кулачьё да
подкулачников в далёкую Сибирь. Антонина отвернулась. На сердце
стало тяжко. Не привыкла на чужое горе смотреть - да и своего по
жизни хватило. Ей сейчас люди завидуют, нарядам её, дому
отцовскому, мужу прокурору, а где завистники раньше были?
Брат без вести в гражданскую сгинул.
Да и она с сестрёнкой выжила чудом. Ещё до революции определил их
батюшка на учение в Курск в женскую гимназию. После октября 17 года
не учение, а мучение. То по домам, то за парты. Когда белые в
Ольгов вошли - отец ликовал. Дочерей любимых отправил в Курск без
раздумий, продолжать обучение –верил в то, что им и немецкий и
французский ещё пригодятся!
Если бы отец только знал, какая
трагедия семью ожидала. В Ольгове деникинцы продержались лишь два
месяца. Ушли их подводы, и по улицам города прокатились аресты и
кровавые расправы. Не прощали купцам и священникам недавнего
ликования.