Из гимназии Антонину и Варвару
забирал конюх Осип Бурлаков, исполняя волю покойного батюшки.
Родной дом встретил сестёр голыми стенами и разбитым пианино. Всё,
что могли, большевики – мародёры из дома вынесли, амбар за домом до
последнего зёрнышка вычистили! Купеческую чету Бурлаковы похоронили
в саду под раскидистыми ветвями старых яблонь. Зла на них вчерашние
слуги не держали. Переселились в хозяйский дом, отмыли кровь со
стен и полов,да и богоугодное дело сделали – сирот купеческих без
крова и заботы не оставили. Клавдия Бурлакова – бывшая кухарка была
бездетна и по набожности своей долго над судьбой хозяйских дочерей
не раздумывала. Соседи перемены в доме Авериных встретили холодно.
Каждый стремился урвать для себя кусок послаще. Дома купеческие
брошенными недолго стояли. Добро растаскивали по дворам. Кто диван
к себе в хату приволок, кто шкаф, а Бурлаковы двух девок сдуру
заграбастали. Так пусть сами на себя и пеняют!
Настали трудные годы. Осип Бурлаков
взялся за шило и нитки – чинил сапоги, да и лапти с корзинами плёл
- не брезговал. В мировую войну у него ногу отняли. На увечье
большевики сквозь пальцы смотрели - помочь не желали, но и к
коллективному труду не принуждали. Жена Клавдия – трудилась на
спиртзаводе. Без высших сословий революция легко обходилась, а без
водки прожить никак не могла! Приёмные дочки видели ласку только
под крышей отеческого дома. Как за ворота выйдут, так сразу
«купчихи». В школе затравили. Вёдра слёз в подушки на пару с
сестрой пролили, но всё стерпели!
Товарняк лязгнул стыками и пополз в
сторону, уступая место рабочему поезду. Затянуло перрон паровозным
дымом. Толпа оживилась, пришла в движение. Тоне на этот раз повезло
- остановился вагон тамбуром напротив. Волна людей понесла.
Кондуктор – дородная крепкая баба, орала на самых бойких, требовала
билеты.
Высокий военный слишком уж вольно
подтолкнул Антонину к верхней ступеньке - она застыла от
негодования и успела злобно стрельнуть глазами в его сторону. Лицо
зрелой барышни солдатика смутило - он сразу отвёл взгляд в сторону.
Заминка оказалась на руку пожилому мужчине. Кассир пыталась поймать
его за подол грязного пиджака да куда там. Толпа наседала её бы
сдержать…
Волна людей несла дальше по проходу,
опять Тоне улыбнулось счастье- прибило к мутному грязному окну на
нижнюю лавку, да ещё по ходу поезда.