Она желает, она тоже желает его! Осознание этой невероятной истины
кружило ему голову. Сорочка сползла, и Питер упоенно целовал
небольшие груди с розовыми сосками, наслаждаясь прикосновениями к
телу Арабеллы, ощущением нежной кожи под ладонями и губами, словно
хотел навечно запечатлеть ее в памяти... в себе.
Рука Блада легла на колено Арабеллы, затем двинулась вверх по ее
бедру, собирая в складки подол сорочки. Девушка поборола мимолетный
испуг и инстинктивное стремление сдвинуть ноги и беззвучно ахнула,
когда мужские пальцы коснулись ее там, ласково и
неторопливо проникая меж лепестков ее лона.
— Ты же веришь мне?, — шепнул он, перемежая слова жаркими,
требовательными поцелуями. — Да?
Она была не в силах ответить из-за переполняющих ее чувств, и
поэтому только кивнула. Их разговор, начавшийся как поединок, с
атаками и уходом в защиту, завершается вот так? Что он творит с
ней, откуда эта почти исступленная нежность?
Ласки Питера становились все смелее, настойчивее. Чувствуя, как в
ней зарождается сладкая истома, Арабелла была уже не в силах
сдерживать тихие стоны. Питер накрыл ее своим телом, вжимая в
постель. Меж бедер Арабеллы возникло жжение, и она закрыла глаза,
не желая, чтобы он заметил ее боль.
— Арабелла, — позвал Блад. — Арабелла!
Резь внизу усилилась, и Арабелла, всхлипнув, приподняла бедра и
двинулась вперед, навстречу этой боли... навстречу ему.
Губы Питера стали мягкими, утешающими, он выжидал, пока напряженные
мышцы ее тела расслабятся. Но вот она шевельнулась, и он плавно
толкнулся в нее, еще... и еще...
...Арабелла выгнулась под ним и негромко вскрикнула. Тогда и он
позволил себе достичь пика блаженства.
Несколько минут они лежали, не размыкая объятий, и их дыхание
смешивалось. Затем Блад перевернулся на спину, продолжая прижимать
к себе Арабеллу. Ее волосы шелковистым плащом разметались по его
груди. Думать связно он не мог. Вернее, мысль осталась только одна:
Арабелла. Теперь она принадлежит ему, несмотря ни на что...
— Питер, — пробормотала она, — не надо... в Порт-Ройял...
— Не надо, — согласился Блад, проваливаясь в сон.
Бладу показалось, что его сон был совсем недолгим,
но когда он открыл глаза, темнота ночи уже уступала место
бледно-розовым краскам нового дня. Арабелла прижималась к нему, и
тепло ее тела наполняло его душу восторгом. Но по мере того как
Блад осознавал произошедшее между ними, к этому чувству постепенно
примешивалась тревога. Теперь все усложнилось еще больше, и,
сказать по правде, он не знал, как им удастся объясниться.