И тут что-то сдвинулось в душе Арабеллы, и все действия капитана
вдруг обрели новый смысл. Если он... Если она так дорога Питеру
Бладу, тогда его неоправданному риску можно найти объяснение. Более
того, получается, что к этому безрассудству Блада подтолкнули ее
презрение и жестокость. Собственные чувства также стали яснее для
нее: она не просто сожалела о нем, как о человеке, с которым
обошлись в высшей степени несправедливо. Даже мысль о том, что ему
грозит гибель, была ей невыносима, ведь она... любит его. В груди
защемило, и вместе с тем девушка ощутила неожиданную, непонятую ей
самой решимость. Нет! Она не может уйти! Иначе...
Что именно тогда случится, так и осталось недодуманным, поскольку
вместо того чтобы направиться к дверям, Арабелла шагнула к
Бладу.
— Разве я пришла бы сюда? — прошептала она и протянула к нему
руку.
В глазах Блада мелькнуло изумление, он слегка отклонился, и
подрагивающая рука Арабеллы остановилась в дюйме от его щеки. Тогда
он осторожно взял ее ладонь и прижал к лицу, прикрывая глаза.
Ее прохладные пальцы касаются его кожи... Она не отвергает его! Это
не может быть наяву, он продолжает грезить! Питер посмотрел в лицо
девушки, почти страшась увидеть в ее взгляде то сочувствие, о
котором она говорила, а пуще того — жалость. Но в ее глазах было
нечто совсем иное, и в это ему тоже было трудно поверить.
Блад коснулся губами ее ладони, затем поцеловал запястье, и
Арабелла вздрогнула. Однако она не отшатнулась, а напротив,
приникла к нему, запрокидывая голову, и его руки сами обняли ее за
плечи. Словно завороженная, она потянулась к губам Блада, и
увидела, как в синих глазах плеснула безудержная радость.
Арабелла и представить не могла, что сделает с ней этот поцелуй.
Что сделает с ними обоими. Сквозь ткань платья она чувствовала
тепло ладоней обнимающего ее мужчины. Он целовал ее сначала нежно,
затем, почувствовав отклик, все более страстно. Ее сердце билось
где-то в горле, внутри будто бы вспыхивали и гасли крохотные
искорки, и казалось, само время изменило свой бег...
Губы Питера скользнули по ее шее, задержались в ложбинке меж
ключиц, и, вздохнув, девушка еще плотнее прижалась к нему. Она в
его объятьях?! Она — такая гордая, непреклонная и... такая
желанная! Это сводило его с ума, однако рассудок предпринял еще
одну попытку сопротивления.