- Аренила, дорогая! Какой приятный
сюрприз! Я велю выпороть слуг за их беспечность и нерадивость! Вас
должны были проводить сюда и доложить мне!
Тут же – вопросительный взгляд в мою
сторону. Свекровь как-то странно улыбнулась, словно увидела
хищницу, равную себе по повадкам и манерам, а не хорошую
приятельницу:
- Аурелия, позволь представить тебе
Ирму ранос дорт Антариониус, мою невестку, жену моего ненаглядного
Вартариуса.
Меня внимательно осмотрели с ног до
головы, будто букашку, под микроскопом, признали не стоящей
царственного внимания хозяйки и холодно кивнули. Ах, так? Ладно,
женщина, я вам это вспомню чуть попозже.
Графиня провела нас к гостям и
представила как хороших знакомых, даже не подумав упомянуть о
приятельских отношениях с Аренилой. Ой, нарывается кто-то. Я
смотрю, и у свекрови глаза подозрительно заблестели. Похоже, скоро
здесь будет очень весело.
В любом обществе всеобщее внимание к
себе чаще всего привлекают две категории женщин: роковые красавицы,
обжигающие своей внешностью, как огонь, и тихушницы-неудачницы, у
которых все валится из рук. К первым тянутся, с ними стремятся
дружить, над вторыми смеются и стараются держаться от них подальше.
Роковую красавицу с нынешним обликом Ирмы я сыграть не могу.
Значит, придется действовать под другой маской.
Подойдя к пианино и намеренно
игнорируя сидевшую за ним длинноногую красавицу брюнетку, я любовно
погладила музыкальный инструмент по полировке и совершенно честно
восхитилась:
- Какое великолепие! Наверное, играть
на нем – сплошное удовольствие!
- Ты умеешь музицировать, деточка? -
С легким презрением поинтересовалась у меня Аурелия.
- Немного, - откровенно призналась
я.
- Синдара, встань. Пусть наша гостья
покажет нам свое умение.
Думаешь посадить меня в лужу?
Наивная.
«Ирма, тебя учили играть?»
«Да, но давно».
«И то хлеб. Значит, пальцы
поставлены».
Когда брюнетка послушно встала из-за
инструмента, я уселась на ее место, пробежалась по клавишам,
привыкая к их звучанию, чуть прикрыла глаза и под частью
внимательными, частью насмешливыми взглядами всех присутствующих
начала играть Бетховена. «Лунная соната» была единственным
произведением, которое я могла сыграть даже во сне. Именно эта вещь
примиряла меня с постоянными походами в музыкальную школу и
разучиванием гамм. Именно благодаря ей я каждый раз самостоятельно
садилась за пианино, купленное мне по настоянию матери отцом, и
прилежно выполняла все домашние задания. И сейчас я, полностью
отдавшись музыке, играла именно это произведение.