— Юля, вот когда я сказала Лютому, мол, ты что, все видел и
слышал, пока стоял в доме, он так выразительно на тебя посмотрел и
сказал — о, да! Что он имел в виду?
— Я не хочу об этом говорить, — выпалила подруга и убежала
наверх.
Я проводила ее недоуменным взглядом и пошла на кухню. Заварила
себе чаю, насыпала в пустую миску кота корма, плеснула в блюдце
воды. Разведя костер на старом пепелище, где совсем недавно палила
хлам бабули, отнесла в огонь корзину, не забыв забрать и яблочко у
порога. Пламя облизало вмиг почерневший плетеный бок, пробежалось
по округлой ручке.
Устроившись на своем любимом месте — на крылечке со стороны
сказочного мира, я с наслаждением выпила чай под стрекот
кузнечиков, треск костра и тихое чавканье, с которым тяпка
выкорчевывала сорняки из земли. На глаза попался договор с инкубом,
я разгладила листок на колене, вчиталась в текст при свете
костра.
С обязательствами ведьмы мы разобрались. Наверное, мы с Юлькой
могли бы справиться и сами. Но проверять, насколько далеко мы могли
бы зайти, причиняя боль, не хотелось. Как бы потом мы смотрели друг
другу в глаза, если перед этим всю ночь мучили несчастного Тэйлора
Лотнера? Я пробежала глазами вниз по тексту и едва не уткнулась
носом в листок, пытаясь разобрать буквы при пляшущих отблесках
огня.
«Обязательства демона: предоставить отсрочку от ада сроком один
год».
Я проснулась от утробного воя, пробирающего до мурашек; внизу
что-то загремело, покатилось. Вскочив с кровати, я схватила за
длинную ножку торшер, выглянула в коридор, и чуть не поседела,
когда на меня прыгнула Юля.
— Вася! Снова началось! — истерически прошептала она.
— Юля! Я тебя чуть лампой не огрела!
Внизу опять загремело, вой сменился тихим отрывистым рявканьем.
Мы осторожно спустились по лестнице. В зале никого не было.
Шестиугольная дверь под столом не подавала признаков жизни.
— Это на кухне, — озадаченно сказала я. Уже увереннее прошла
вперед, включила свет. Грех стукнул лапой по пустой жестяной миске,
и та с грохотом покатилась по полу.
— Мррмяа-а-аууу! — завыл кот.
— Вот ты… мурло, — сказала я, опуская торшер на пол.
— Грешно так пугать бедных девушек! — Юля рухнула на табуретку,
прижимая руку к груди. — У меня до сих пор сердце колотится, как
ненормальное.
— Такое чувство, что он знает о том, что я обязана его кормить.
— Я поставила миску на место, насыпала корм. — Куда тебе столько?
Вон какой тощий!