Несмотря на холодное время года, было относительно тепло, как
поздней весной или ранней осенью; город буквально залит солнечным
светом, что несколько необычно для человека, привыкшего к серому
пасмурному небу и частым дождям. Воздух здесь тоже сильно отличался
от питерского: он был настолько сухим, что я поначалу задыхался,
сильный ветер поднимал облака пыли. На ветру колыхались наши черные
плащи, а длинные рыжие волосы Доменико развевались алыми
парусами.
Доменико отлично знал родной город и по пути рассказывал о
местных достопримечательностях и потаенных уголках города, о
которых я даже не слышал ни в одной передаче о путешествиях. И,
конечно же, я не запомнил ни одного слова, заворожённый этим
сводящим с ума мягким контральто.
Довольно долго я шел молча, созерцая красоту и безобразие
великого города, упиваясь голосом своего проводника. Наконец,
осмелился спросить:
— Давно вы занимаетесь музыкой?
— С шести лет. Мой дед, органист, как-то раз взял меня с собой,
чтобы я слушал и учился играть, как он. Маэстро Кассини сыграл
первый аккорд, а меня вдруг что-то заставило запеть. Мой голос
услышал проходивший мимо кардинал Фраголини. Дальнейшая судьба
маленького мальчика была решена. Точно так же поступили и с моим
лучшим другом Алессандро, бывшим солистом…
Певец на минуту замолчал. В чистых, серо-зеленых глазах
промелькнула едва заметная печаль. И еще что-то, совсем
непонятное.
— Соболезную, — как можно более участливым тоном нарушил я
тишину. — Но, простите за нескромный вопрос, почему ваш лучший друг
покончил с собой?
— Он не смог смириться с уготованной ему судьбой. Он согласился
на операцию лишь ради того, чтобы получить возможность петь в
опере. Но увы, его голос оказался непригодным для сложных
фиоритурных арий, а природная леность и невнимательность
окончательно поставили крест на театральной карьере. Неблагодарный…
Ему еще повезло, что по милости отца его приняли в Капеллу, он не
осознавал своего счастья, которого оказываются лишены многие. Да,
Алессандро. Горькая правда в том, что кастрат обречен либо на
успех, либо на провал. Среднего не дано. Нож, который коснулся
каждого из «виртуозов», либо делает сильнее, либо убивает.
Страшные слова Доменико, произнесенные спокойным, даже
равнодушным тоном, заставили меня вспомнить события десятилетней
давности.