А что еще мне оставалось делать?
Костюм был старый и потертый, цвета, если не ошибаюсь,
#006400, хотя мне было все равно: что зеленый, что серый,
что серо-буро-малиновый. Все эти коды цветов жутким проклятием
навечно засели у меня в голове после выносящих мозг пар никому не
нужного веб-дизайна на пятом курсе.
— И парик надень, — строго добавил Доменико.
— Еще чего! — огрызнулся я, не желая выглядеть идиотом.
— Помнишь, что тебе утром сказал Энрико Роспини?
Так вот как звали толстого коротышку с квакающим тембром!
— Как не помнить, — усмехнулся я.
— Он не прав, но лучше никого не провоцировать, — с участием
заметил Доменико.
— Ладно. Как говорится: «назвался «виртуозом» — надевай парик»,
— вздохнул я. — Хорошо, я согласен.
— Отлично, не буду тебе мешать.
Доменико вышел из комнаты, оставив меня наедине с костюмом.
— Эх, цирк на Фонтанке отдыхает… — сказал я сам себе. — Увидел
бы меня сейчас Цветаев — сразу отправил бы в клинику
Скворцова-Степанова.
Переодевшись, я спустился в столовую, где уже собрались хозяева.
Эдуардо сидел молча, глядя себе в тарелку с пастой и в стакан с
разбавленным вином: то, что мелкий пацан пьет, для меня не стало
новостью, Италия ведь! Синьора Кассини засыпала меня вопросами
различного характера, на которые я, по возможности, давал
пространные ответы, чтобы не «спалить контору».
— Алессандро сегодня утром впервые спел соло, — сообщил ей
Доменико.
— Ой, ну надо же, какой молодец! Сразу видно, хороший мальчик,
рассудительный. Не то, что бывший солист, прости, Господи! Пил, как
извозчик, скандалил и по девкам бегал. А еще «виртуоз»!
— Мама, прошу! Не оскорбляй память Алессандро Прести! —
взмолился певец. — Он не был виноват.
— Ну и я не такой уж и положительный, — попытался хоть как-то
оправдаться я, вспомнив свои студенческие годы. Нет, я не болтался
по барам и ночным клубам с многочисленными друзьями и девчонками. Я
запирался у себя в комнате с бутылкой и читал вслух стихи
Маяковского.
***
День близился к вечеру, стемнело почти мгновенно. Я и Доменико
сидели в гостиной перед камином, служившим единственным источником
света и тепла, и я с грустью вспомнил свою последнюю белую ночь в
родном городе.
— Сегодня ночью будет отчетливо видно созвездие Малой Медведицы,
— заметил Доменико.
— Давно хотел спросить тебя, — по инициативе Доменико мы перешли
на «ты». — Знаешь ведь астронома Джованни Кассини? Он, случайно, не
приходился тебе родственником?