—
Вечер добрый! — Мидьяр ответил ей очаровательной до безобразия улыбкой и
представился.
И
все в целом было неплохо, пока подружка хлопнув ресничками, не протянула:
—
Мирра столько о вас рассказывала!
Ле-Кинаро
неторопливо расстегнул пуговицы камзола и стянул его, оставшись лишь в тонкой
рубашке, что прекрасно обтягивала худощавое, жилистое тело.
—
Быть не может, — практически промурлыкал он, игриво скосив на меня синий
взгляд. — И, конечно же, исключительно хорошее?
—
Всю правду, — мрачно вмешалась я.
—
То есть я был прав и только хорошее!
Для
справки — вот так мы с ним обычно и общаемся. Я пытаюсь вносить логику и
здравый смысл, а он до бесконечности шутит и выворачивает мои слова наизнанку.
Но
сегодня у меня не было настроения дискутировать дальше. Хотя бы потому, что в
голове буквально из каждого закоулка эхом доносились вредные мысли, вложенные
туда Лореной. Соблазнить-ить-ить….
Тьфу!
Миррайна,
приди в себя!
—
Нам пора, — решительно заявила я и, положив на прилавок монеты, сказала: —
Сдачи не надо.
Любые
деньги, лишь бы сбежать от соблазна подальше! Осталось продержаться всего два
месяца, а потом я буду замужем и все будет в порядке! Наверное…
—
Очень жаль, что ты уходишь… опять, — тихо и серьезно проговорил Ярр. Притом у
меня было четкое ощущение, что он сейчас вещает не только о самом факте моего
ухода из трактира домой. Он говорит о чем-то еще… о том, что я даже обдумывать
не хотела. Слишком опасно.
—
Да, пора…
—
Надеюсь, хоть на пару песен останешься? — Он изогнул медную бровь, а бледных
губ коснулась ленивая, соблазнительная усмешка. — Это как минимум вежливо,
Мирра. А ты, как Смотрительница Библиотеки, просто не можешь показывать плохой
пример.
В
гробу я видела такие хорошие примеры!
Но
не успела я ответить, как эпичную подножку мне поставила Лорена, хотя от нее я
такого вот никак не ожидала.
—
Мы с удовольствием послушаем!
Угу…
и вот как теперь уходить? Это будет не то что невежливо, это будет хамство.
В
общем, пришлось забираться на высокий стул возле барной стойки и смотреть, как
Ярр легкой походкой идет к сцене, по дороге здоровается с друзьями и
непринужденно сначала ловит в объятия, а после отстраняет некоторых девушек.
Опять
почему-то стало обидно.
Пока
я старалась не думать о причине своей меланхолии, освещение стало приглушенным,
а по залу полетел негромкий звук перебора струн.