– Подари ее мне, дядя Захар! Мы с отцом сделаем.
– Витька! – появился из высокой травы отец. – Не имей моды клянчить!
– А что, может и подарю, как вернемся, – ответил дядя Захар.
Поначалу Витя отправлял в рот пригоршню самых красных ягод и пока пережевывал их, успевал две-три горсти высыпать в свое ведро. Но скоро, так он наелся этих ягод, что лишь изредка и нехотя забрасывал одну, и долго смаковал ее.
Когда они все втроем спустились к реке, у отца и дяди Захара были почти полные ведра, а у Вити лишь наполовину. Отец отправился вверх по склону за мотоциклом, дядя Захар пошел выбирать место для палатки и лагеря, а Вите было дано задание собирать дрова для костра. Парень подошел к одиноко стоявшему кедру и набрал у его подножья охапку сухих сучьев. Дядя Захар нашел место их с отцом прошлогодней стоянки и замахал руками:
– Михалыч, давай сюда!
Отец, не заводя мотоцикл, снял его со скорости и тихо спустился по склону вниз. Первым делом мужчины развели костер, и повесили над огнем котелок, наполненный чистой речной водой. Затем установили палатку и приготовили все для ночлега. Дядя Захар выложил из рюкзака завернутый в газету кусок сала, мешочек пшена, две луковицы и несколько картошек. Почистив овощи и ополоснув их в реке, он порезал их у себя в ладони, совсем не нуждаясь в разделочной доске.
Кулеш доваривался, когда уже совсем стемнело. Отец снял палку, на которой висел котелок, с рогаток, подложил в огонь пару кедровых сучьев и повесил на рогатки перекладину с закопчённым старым чайником. Дядя Захар насыпая в миски кулеш, сказал:
– Вот, Витек, пятый год сюда с батькой твоим приезжаем, а раньше ведь не могли.
– Почему? – законно удивился мальчик.
– Нельзя было. Лагерь тут недалеко был для заключенных. Закрытая зона. Они на прииске золото добывали.
– А теперь?
– Теперь гражданские на прииске работают. Лагерь убрали.
– А заключенных куда же?
– У которых срок кончился – тех домой, а которым еще чалиться – тех по другим лагерям.
– Выходит, раньше больше заключенных было, раз теперь лагеря сокращать стали? – пытался разобраться мальчик.
– Выходит так, – соглашался дядя Захар. – Видать человек исправляться стал. Меньше паскудничает.
– А то ты, Захар, не знаешь, отчего лагерь ликвидировали? – усмехнулся отец.
– Ладно, Михалыч, мальцу-то про это пока зачем знать? Вырастит – сам разберется, да поймет чего надо.