Майор
Буаселье встретил меня с почтением и сразу провёл в свой кабинет, где в самом
центре стоял массивный стол. Поскольку мы жили в эпоху рококо, то все, вплоть
до офицеров, старались сделать свои помещения величественными, изысканными и
элегантными. Вся мебель для сидения была особенно мягкой. В одно из таких
изящных кресел майор предложил мне присесть. Подушек, обтянутых гобеленами
здесь не было, но я не собиралась облокачиваться. Опустилась на край и сняла
перчатки.
–
Что привело вас ко мне, мадам Леруа? – вкрадчиво спросил майор Буаселье после
того, как выразил соболезнования.
–
Как вы знаете, майор…
– О,
прошу вас, называйте меня Бернард. Мы с Оскаром были хорошими друзьями, нет
смысла в этой официальности.
–
Благодарю вас, Бернард, – сказала я, опустив голову. Любое упоминание об Оскаре
обжигало мне сердце.
–
Могу я предложить вам что-нибудь выпить? Воды? У нас есть чай.
– О,
нет-нет, благодарю. У меня к вам просьба, Бернард. Оскар говорил, что в случае
его… – Мне не хватило духу сказать «кончины», поэтому перефразировала
сказанное: – Что в случае, если мне
что-то понадобится, то я могу обратиться к вам.
–
Конечно! Это даже не обсуждается! Просите! Любая просьба будет исполнена.
–
Понимаете, – я всё не решалась, – во Франции у меня никого не было, кроме
Оскара. А теперь я осталась совсем одна.
– У
вас нет родственников?
Чтобы
майор Буаселье не задавал лишних вопросов, я пошла на обман.
–
Есть. Они живут в Турции. В маленьком городке под названием Калеичи.
– И
вы… хотели бы к ним уехать, я правильно вас понял?
–
Совершенно верно, уважаемый Бернард. Мне нужен корабль.
Радостное,
утреннее солнце спряталось за густыми облаками и больше не грело жителей
Парижа, когда я покинула майора Буаселье.
Экипаж
доставил меня к Луврской площади. Отсюда я хотела пройтись до дома пешком, но
сначала отправилась ко двору церкви Сен-Жармен-л’Осеруа, где ещё утром избивали
какого-то бродягу. Во мне взыграло любопытство. Что с ним сделали потом?
Отпустили? Бросили в темницу? Где-то вдалеке прогремела гроза. Двор оказался
пуст. Толпа исчезла, словно всё происходящее мне привиделось. Крепко сжимая
зонтик в правой руке, я шагнула во двор, обошла церковь. Никто не появился, не
окликнул меня и не спросил, что я здесь делаю.