И всё ещё дорог… Очевидно я так и не смогла по-настоящему
выкинуть его из сердца. Даже ненавидя. Даже не видя больше двух лет. Даже
будучи уже забытой им. Как так, и почему — это тайна для меня. Но он всё ещё
там. Внутри. Всё это время часть Бурсина была внутри меня.
Не получая тепло во
взгляде и хоть какой-то живой эмоции в мою сторону, я чувствую, как взрываются
и смешиваются мои собственные реакции: нейтральные и отрицательные,
положительные и деструктивные — вещество и антивещество. Аннигиляция происходит
с взаимным уничтожением и возникновением новых частиц в моей внутренней личной
галактике — фотонов скорби по НАМ.
Боль! И отчаянье.
Бурсин давит. Убивает
меня безразличием.
Господи! Ему всё равно…
Это даже хуже, чем в нашу
первую встречу. Тогда его взгляд выражал злость из-за того, что я разбила его
машину мечты, его Единорога. После моей пощёчины взгляд стал диким, в нём явно
читалось потрясение. Высокий и статный красавец источал флюиды. Завораживал
хищным инстинктом. Во время первого поцелуя затянутые пеленой глаза зажигали
безумным желанием.
А теперь пусто. Ничего.
Юра изменился. Стал ещё
шире в плечах, суровее щетинистым лицом. Трендовая новая стрижка придаёт ещё
больше брутальности и соблазнительности мужскому стилю Бурсина. Он по-прежнему
самый красивый мужчина из всех, кого я видела в жизни. Однако совсем ледяной
стал, не только внешним обликом, холодным оттенком светлых брюк и синего
пуловера, но и внутренним отношением ко мне.
— Здравствуй, — резко
обрывает он зрительный контакт со мной и сразу же расплывается белоснежной
улыбкой, глядя на Машу. А она уже радостно подпрыгивает на моих руках и тянется
к нему:
— Папа! Папочка!
Аккуратно вкладываю дочь
в объятия Юры. Машенька тут же сама целует его в щёку и обнимает за шею. Бурсин
вспыхивает сиянием ярче самой горячей звезды. Откровенно счастлив.
Разворачивается к своей маме, а мне остаётся лишь наблюдать.
— Родная моя,
познакомься, это бабушка Лида.
Приятно видеть, что она
не набрасывается на новоиспечённую внучку, как безумная. Не треплет за щёчки
(чего я вообще терпеть не могу), а просто широко улыбается, говорит ласковые
слова и тепло держит Машу за ручку.
Макеев оттесняет меня,
закрывая широкой спиной происходящее, и я остаюсь вроде как не у дел. Так
тоскливо становится на душе, что выть охота.