Чарльз прервал свою речь, и в лесу воцарилось
молчание. Почти как тишина, нарушаемая лишь лёгкими шорохами ночной жизни.
— И какая же? — наконец, сдалась Вайлет, мысленно
признавая, что объяснение Чарльза звучало вполне логично, несмотря на всю жуть
ситуации.
— Воля. Сила духа. Хладнокровие. Как ни назови, суть
одна. Я впервые увидел человека со схожим мне мышлением, — задумчиво ответил
Чарльз. — Это умение считаться с обстоятельствами, быть сильнее их, не жить
прошлым, а принять факты и быстро ориентироваться, как их будет лучше
провернуть. Я следил за Уильямом и ни разу не видел, чтобы он сдавался. Он
относился к смертям так же, как и я — принимал, как факт, не подлежащий
изменению. Он не наслаждался чужими страданиями, не смаковал боль, но умел её
причинять при необходимости, не страдал от этого, но и не стремился. Жил, как
хотел, руководствуясь собственной головой. И всегда оставался собой. Умудрялся
не прогнуться ни под других людей, ни под обстоятельства. Я вообще сомневаюсь,
что в этом мире есть хоть что-то, что может сломить его.
Вайлет почему-то вспомнила, как Уильям советовал ей
стоять на своём. Наверное, так и сам поступил бы с Чарльзом, если бы не захотел
быть вампиром?..
Хотя в её голове всё ещё слабо укладывалось, как
можно было это захотеть после того события в детстве. Даже если «не жить
прошлым».
— В общем, он действительно заинтересовал меня. И с
каждым мгновением наблюдения за его жизнью, я убеждался, что хотел видеть его
вампиром своего будущего клана. Тогда я уже не сомневался, что хочу создать
его. И не столько для того, чтобы отвлечься от Энтони, а потому что
по-настоящему загорелся идеей. Но в то же время не спешил прерывать интересную
и насыщенную человеческую жизнь Уильяма, а потому не вмешивался. А потом
настала война, и в одном их сражений его ранило насмерть. Вот тогда я и
появился. Как и ожидал, моё предложение заинтересовало его.
— Но разумеется, ты умолчал о невозможности
ослушаться твоих приказов, — мрачно вспомнила Вайлет, почему-то жалея в этой
ситуации и Энтони, который был вынужден мириться с новичком, и Уильяма, на
которого наверняка вылился весь гнев первого обращённого вампира.
Вряд ли оба заслуживали её сочувствия или симпатии,
но рассказ Чарльза словно оживил обоих в её воображении, придал какие-то
человеческие черты. Вайлет даже, пожалуй, могла бы понять тот озлобленный
взгляд Энтони.