— Ее величество призывает к себе, Петр Федорович, — Лопухин
поравнялся со мной и на ходу выпалил поручение. — Говорит, что
умирает, и что ей надо перед смертью вам много наказов успеть
дать.
Я только рыкнул, пуская коня рысью, а сзади до меня донеслись
тщательно скрываемые смешки. Нечто подобное, я, конечно,
предполагал, как только опознал Лопухина в несшемся ко мне
всаднике, но, ей богу, это уже становится невыносимым! Вот только
делать было нечего, и я понесся прямиком в Зимний едва ли не
галопом. Чем быстрее я доберусь до тетушкиных покоев, тем сильнее
облегчу себе жизнь, потому что в противном случае страдать мне
придется долго и мучительно.
***
Началось все с того, что я примчался в Петербург, оставив далеко
позади Георга с его хитромудрой женушкой и половиной охраны, как
только узнал про то, что Елизавета не здорова. Мы ехали, почти не
отдыхая, только коней меняли на почтовых станциях, довольствуясь
коротким сном, после столь же редких перекусов.
В Петербург мы въехали грязные, вонючие, потому что уже пятый
день не могли как следует вымыться, и осунувшиеся. Во дворце мне
сообщили, что Елизавета все еще не вставала с постели и даже
министров принимала в спальне, настолько ей плохо. Вот честно, я
даже начал подозревать самое худшее, и ворвался в спальню к
государыне даже не переодевшись. Сначала мне действительно
показалось, что тетушка едва ли при смерти, но, подойдя поближе,
увидел, что она не бледная, а очень обильно напудрена. Но даже
рисовая пудра не смогла скрыть вполне здорового румянца. Окинув
взглядом комнату, я убедился, что не все так уж и плохо, потому
что, когда все действительно ужасно, не пытаются спрятать тарелку
со всевозможными сладостями под одеяло.
— Петруша, душа моя, ты приехал, — проговорила Елизавета слабым,
дрожащим голосом и картинно поднесла руку ко лбу. — Я-то уже и не
надеялась вновь тебя когда-то увидеть, — подойдя к постели
вплотную, я сел на стул, стоящий возле ложа «умирающей»
императрицы, и втянул носом воздух, пропитанный терпкими духами, а
отнюдь не впитывающийся даже, кажется, в стены запах присущий всем
тяжело больным людям.
— Ну что вы, тетушка, как вы только могли подумать, что я могу
не поспешить, узнав о вашей болезни, — похоже, что максимум, куда
меня теперь отпустят, это до Москвы и обратно, возможно, с заездом
в Новгород, а, может быть и без этого заезда, и то, вряд ли. Во
всяком случае в ближайшее время, до того момента, пока я не женюсь
и у меня сын не появится.