И, конечно же, по всем законам подлости Елизавета не смогла
выбрать более подходящего времени, чтобы не начать задавать мне
дурацкие вопросы, пытаясь таким нехитрым способом выяснить степень
моей образованности. Хотя у нее самой образования не слишком
доставало, Петр I не заморачивался этим, а с Екатерины что было
взять? Но, даже, несмотря на тот мизер, что тетка в свое время
получила, ей его хватало в первое время, чтобы чувствовать себя
едва ли не ученой дамой перед совершенно деревянным племянником.
Тем более, что действительно многого из того, что должен знать
наследник престола я не знал, а о еще большем имел лишь смутные
представления. Учил же меня Штелин просто отлично. Он во многих
аспектах разбирался и делал акцент именно на том, что мне сможет
пригодиться в будущем, не обходя при этом изучения настоящего
искусства всех правителей и дипломатов — лицемерия. Но в тот день я
действительно жутко устал, поэтому отвечал на вопросы Елизаветы, не
думая.
— Чем ты сегодня занимался, Петруша? — спросила она как бы
невзначай. — Я заметила Якова Яковлевича, который бродил по галерее
в одиночестве и не преминула спросить, почему он гуляет в то время,
как должен с тобой науки различные осваивать. На что он ответил,
будто это ты отменил урок, потому что в Ораниенбауме что-то
сломалось, и ты рванул туда, даже не позавтракав.
— А, да. Я полдня лазил по подвалам, а следующие полдня пытался
вбить в тупорылые головы, что, когда им приносят чертеж, они должны
делать все строго по этому чертежу, а не устраивать отсебятину. Что
чертеж уже все необходимое учитывает, что должно запас прочности у
изделия увеличить, также, как и стойкость к динамическим нагрузкам.
При этом Александр Романович чуть ли не на пальцах объяснял, почему
так важно соблюдать все размеры, которые он лично прорисовывал. Я
конечно понимаю, что для многих мастеровых и строителей плюс-минус
пробег между почтовыми станциями — это вариант нормы, но, черт
подери, неужели нельзя сделать все точно?! — и я даже вилку швырнул
на тарелку, ненавидящим взглядом глядя на стол, заставленный
различными яствами. — Почему здесь никогда нет картохи? Одни не
могут трубу сделать четко по чертежу, другие картоху сварить! Я что
так много прошу?
— Э-э-э, успокойся, Петрушенька, — Елизавета тревожно
переглянулась с Разумовским. — Тебе, душа моя, отдыхать побольше
надо, да. А картоху тебя сварят, не волнуйся, завтра же и сварят,
ежели ты так ее хочешь.