— И отчего же у ее величества такая мигрень разыгралась, что это
уложило ее в постель, несмотря на государственные дела, которые не
ждут отлагательств? — я нахмурился, а Лесток отошел немного от
двери и тихо, так, чтобы его мог слышать только я, проговорил.
— Сейчас у ее императорского величества всего одно
государственное дело, которое требует безотлагательных решений —
это будущее престола Российской империи. И вы, ваше императорское
высочество, совершенно не помогаете ей решать эту наиважнейшую
проблему. Оттого у ее величества мигрени и случаются. Я сегодня
отворял ей кровь, и только благодаря этому ее величество еще может
сохранять бодрость духа.
— Ну да, конечно, куда бы мы без вас с вашим кровопускание
делись, господин Лесток, — пробормотал я, отодвигая его в сторону и
заходя к тетке в спальню, в которой я ее в последние полгода вижу
чаще, чем в тронном зале.
— Петруша, подойди, пока не настал мой смертный час, — слабым
голосом позвала меня Елизавета и я послушно пошел к креслу, которое
уже закрепилось за мной. Я ведь хороший племянник, лечу как на
крыльях при любом капризе.
— Я считаю, что кровопускания не приносят вам пользы, тетушка,
уж простите за откровенность, — я взял протянутую руку и сжал в
своей. — Позвольте моему доктору осмотреть вас.
— Пустое, меня вполне устраивает Иоганн Германович. К тому же, я
не доверю никому, кроме него, сделать мне кровопускание.
— Тетушка, я очень за вас волнуюсь. Пожалуйста, позвольте Флемму
вас осмотреть. А кровопускания он не делает, я ему запретил.
— А Флемм, это тот молодой нахал, который имел наглость
предложить мне провести усовершенствованную им вариоляцию? Как он
ее назвал, — Елизавета нахмурилась, но затем ее лицо разгладилось,
и она улыбнулась. — Прививка. Точно, он предлагал мне прививку,
говоря, что уже даже тебе ее сделал.
— Да сделал, более того, ежели вы запамятовали, то я просил, и
вы милостиво разрешили провести испытания в тюрьме. Испытания те
завершились вполне успешно, и прививку сделал не только я, но и все
гвардейцы моего полка, моряки «Екатерины» и все мои приближенные. Я
не хочу умереть или стать обезображенным оспой, меня вполне моя
внешность устраивает. Но сейчас это, право, не важно. Важно лишь
ваше драгоценное здоровье.
— Ах, я была бы куда спокойнее, и не так переживала бы, что могу
оставить тебя в столь юном возрасте, если бы ты выбрал бы уже себе
невесту, — простонала Елизавета. — Под Новый год приедут иноземные
принцессы на гулянья, которые я хочу организовать, а ты ни одного
портрета так и не посмотрел. А ведь я просила Румянцева лично
проследить за тем, чтобы ты все их увидел.