…Десять лет, мой барон, десять лет…
Десять лет тебя не касались боль, горе, отчаяние,
страх, которыми ты так щедро наделил меня. Десять лет. Всему
приходит конец. Я скоро отдам тебе этот долг.
Десять лет ты спал спокойно, мой барон. Десять лет я
скиталась по курганам, слыша только шелест вереска. Всему есть
предел.
Десять лет я пряла свою месть. Не только ты умеешь
предавать.
Жди,
мой милый, я скоро приду…
Обеденный зал постоялого двора был почти пуст.
Заполнится он только к вечеру. И то в лучшем случае. Если хозяин
связан с разбойниками и об этом ходят слухи, то вряд ли здесь
бывает много посетителей, из заезжих только, может, кто-нибудь
пожалует. Хотя вряд ли кто такие связи афиширует – никто сам себе
не враг.
Ива
степенно прошлась по полутемному залу и уселась за столик у окна. К
ней направился невысокий пухлый мужичок в грязном фартуке, жестом
останавливая выскочившую было из задней комнаты, очевидно кухни,
здоровенную грудастую девицу.
Ива
спокойно улыбнулась. Несомненным преимуществом знахарок перед теми
же магами и лекарями было своеобразное их положение: они, являясь,
бесспорно, уважаемыми людьми (а кто позволит себе роскошь не
уважать знахарку, которая неизвестно еще кем окажется – может, и
пустышкой, может, и ведьмой), не обязаны были ни перед кем
отчитываться. Не было никакой организации, вроде Магического союза
или Лекарских цехов, которая контролировала бы их деятельность. С
них даже налогов не брали. За что их, кстати говоря, еще больше не
любили власть имущие. В некоторых княжествах были даже законы,
обязывающие лекарей докладывать о своих пациентах. Магам опять же
кое-где запрещалось продавать любовные и другие одурманивающие
зелья. Про знахарок разговоры о подобных запретах даже не велись.
Более того, доносы с их стороны порицались, а сами они могли
лишиться большей части своих клиентов.
– Что изволите? – довольно вежливо задал
вопрос корчмарь, явно стараясь разобраться, какая птица
пожаловала.
– Знаете, – Ива выдала свою лучшую
ухмылку, – уже несколько дней иду по лесу, и мне до пьяного
дракона надоело питаться обугленным с одной стороны и сырым с
другой мясом. Что поделать? – Девушка, подкупающе улыбаясь,
развела руками. – Я только зелья готовить мастерица, а в
кулинарии полная бездарность. – Столь явная ложь была нужна
только для того, чтоб тонко намекнуть хозяину о профессиональной
принадлежности посетительницы. – Есть у вас что-нибудь такое,
что могло бы потешить мой страдающий от такой несправедливости
желудок?