– Теперь открывайте глаза.
Я всё так же сидела на диване, напротив был
сосредоточенный мэтр Сарттас. Скосила глаза к рукам – на
указательном пальце левой руки трепетал послушный чёрный огонёк. Не
дёргался, не стремился разрастись и вырваться.
– Вы управляете магией, Ардинаэль, а не она Вами.
Приказывайте, будьте твёрдой. Это ваша суть, она не должна Вас
пугать.
– И… что теперь с этим делать? – я аккуратно
подцепила огонёк другой рукой.
– Вы можете отпустить его обратно в озеро. А
можете, например, расколоть им вон тот аппетитный орех самаконской
пальмы.
– Она всегда так будет выглядеть? Как чёрное
пламя?
– Нет, конечно. Это самая простая, примитивная
форма. Просто сырая магия. И уже другие преподаватели будут учить
Вас изменять её, подстраивать под текущие задачи. Мы пока осваиваем
только контроль. За орехи спасибо, и себе возьмите, очень вкусные.
Итак, продолжим. В этот раз зачерпните чуть больше…
***
– Хельме, дурак, измажешься весь травой! Погоди, я
и плед взяла, помоги-ка…
Я вытряхнула сумку, только вместе с голубым пледом
на землю шлёпнулось ещё кое-что. Чёрный всклокоченный клубок
возмущённо прошипел «мгрф-фя!» и заметался по полянке, не найдя
укрытия лучше, чем глубокая корзинка с продуктами. У Мексы глаза на
лоб полезли.
– Ардин, это что? – с беспокойством глядя на
припасы, спросил Анхельм.
– Да вот… завелось. Подкармливаю… Видимо, ночью
уснул в сумке, а я с утра и не доглядела…
В корзинке подозрительно зашуршало и зачавкало.
Быстро же у крыжтёнка режим сна на режим еды
переключается.
– А… оно же сожрёт всё, – с отчаянием смотрел
Хельме на подрагивающую корзинку.
– Дин, погоди. Как «завелось»? – Мекса, наоборот,
смотрела на торчащие острые ушки с каким-то священным трепетом. –
Это же манс…
– Ну, как… Само приползло, да и осталось. Манч, ты
хотела сказать? Да не, вроде не похож…
– Манс!
Мы с Хельме недоумённо переглянулись, впервые
услышав незнакомое слово. А Мекса, отодвинув нас, подошла к
корзинке поближе и неожиданно запела. Низко-низко, еле слышно,
каким-то утробным пением. Чавканье прекратилось, острые чёрные ушки
замерли. Мекса продолжала петь, мерно раскачиваясь, и ушки поползли
наверх, являя миру настороженные зелёные глаза-бусинки, умную
острую мордочку и длинные усы, перепачканные соусом. Мекса
замолчала и чёрная головка юркнула обратно.