— Зверь…
— Слушаю, Волк.
— Пакуй этого чмошника в багажник.
Дядя начал скулить, как побитый пес:
— Волк, как так, мы же вроде в расчете?
— Убери его и заткни ему рот, я не хочу слушать это насекомое.
Прошелся по комнате, подошел ко мне, вложил вновь руки в карманы брюк
и сказал:
— Ну что, Вика, твой дядя оказался конченым козлом, которому плевать
на родную племянницу, он решил спасти свою шкуру и продал тебя мне, тем самым
откупился от долга. Теперь ты — моя собственность, инструкции получишь после.
Давай, собирай вещи, у тебя десять минут.
Я столбом приросла к полу, вылупила на него свои глаза.
— Вы, что… Это шутка? Вы… не можете так со мной поступить, мы ведь живем
в цивилизованном мире.
Выдохнул, посмотрел на меня.
— Ты моя собственность, моя вещь. Твой гребаный дядя тебя продал мне,
и запомни, мое слово — закон. Я терпеть не могу истерики.
Пятясь назад, мотая в отрицательном жесте головой, говорю ему по
слогам:
— Ни-ку-да я, с тобой не по-е-ду, ты больной на голову ублюдок!
А он насупился, вытянул свои губы в трубочку, качая головой, что-то
мозгуя в своей голове, и наступал. Я развернулась, дала деру в свою комнату.
— Не трогать, я сам! — пробасил он своим парням, которые хотели
сорваться за мной.
Я закрылась в своей комнате, вспотевшая от страха, гулька
растрепалась, подбежала к окну, чтобы открыть и вылезти в него. Услышала
грохот, этот Волчара с одного удара вынес мне двери и схватил меня за руку.
— Пусти меня! — заорала, как резаная. — Я в полицию на тебя заявлю,
тебя посадят!
Все это я ему выкрикивала, перекинутая и свисающая с его плеча вниз
головой и кверху задом, прическа растрепалась. В истерике я начала пинаться
ногами и колотить руками по каменной спине, пока не почувствовала жгучую боль в
пятой точке. Он ударил меня, и я притихла, плача от обиды и боли, после его
пятерни попа огнем горит. Вынес из дома и втиснул меня, упирающуюся и лохматую,
в салон своего внедорожника, где я забилась в угол к окну в страхе от мыслей,
что меня ждет…