— Только бы на детей Двурогого снова
не нарваться, — вдруг сказал Жаба. Со скрежетом почесавшись, отчего
несколько чешуек отвалилось, он сообщил: — Им плоть истинных, что
Тряпке скрщ-скерщ, слаще сладкого.
— А истинные — это кто? — спросил
Лука, смекнув, что лучше выглядеть странным, чем оставить пробелы в
знаниях.
— Истинные мутанты — те, кто рожден в
Пустошах. Есть истинные, например, я, Жаба, Фург, Зэ, Йогоро,
Тряпка. А есть простые — те, кто пришел от нормов.
— А Север какой? — булькнул
подбежавший Зэ. — Слышь, Север, ты истинный или простой?
— Я вырос в Империи, — напомнил
Лука.
— А по мне, так наш верховод —
истинный, — отозвался Скю. — Его ж в детстве нормы в цирк забрали.
Скажи, Север, а правду бают, что нормы после жрачки щеткой зубы
трут?
— В смысле?
— Ну, рассказывают всякое. Странные
эти нормы. Слышал, что некоторые даже, как посрут, жопу бумагой
вытирают. Или того хуже, водой отмывают! Дикость какая-то…
— Варварство, — содрогнулся
Тряпка.
Скю ненадолго замолчал, тужась и
подталкивая телегу в горку, мутанты Крэга ему помогли, и
совместными усилиями ее таки вытащили наверх. Теперь надо было
осторожно спуститься, чтоб она не покатилась на всех парах.
— Слышал я, — кряхтя, произнес
Тряпка, — будто нормы чуть ли не каждую неделю моются. Воду
переводят, гады! Небось и скрщ-скерщ каждый день у них… Хотя… Я б
не отказался!
— А ты, Тряпка, иди к шаманам, —
посоветовал сзади Фург. — Так мол и так, скажи, хочу скрщ-скерщ
каждый день. Они ж скрещивают, может, кому и понадобится твоя
мутация.
— Зловонный пердеж и отсутствие
писюна — это не мутация, — не согласился Жаба. — Это…
Йогоро, перебежавший к Луке и Жабе,
чтобы не дать телеге скатиться с пригорка, громко заржал и
выдал:
— Вот представь, Тряпка. Бу-га-га!
Придешь ты к шаманам, а они давай тебя с пожирателем скрещивать… С
пожирательшей! Бу-га-га! А ты даже не знаешь, куда там
скрещиваться! И нечем!
Зэ упал на спину, забулькал, задергал
ножками, Жаба и пришлые мутанты зароготали. Лука и сам не сдержал
улыбки.
— Чтоб тебя… Ха-ха-ха! Глубинный
червь сожрал! — радостно воскликнул Скю.
Процессия замерла — все сложились от
хохота. Выпуская накопившееся напряжение, смеялись так, что,
казалось, сама земля трясется, Луке тоже передалось веселье, и он
отводил душу вместе со всеми.
Первым опомнился Зэ, вскочил на
четвереньки, затем всем телом прильнул к земле да как
заверещит: