Он озвучил варианты и предложил
порыскать по окрестностям в поисках чего-нибудь полезного. У всех,
кроме Зэ, от предвкушения наживы загорелись глаза, особенно
радовался Сахарок. Зэ шумно выдохнул и сказал:
— Плохое место, мертвое. Мы тут
подохнем. Инвазион…
У Сахарка вытянулось лицо, водянистые
глаза чуть не вывалились из орбит:
— Точно, Инвазион тут есть.
— Да тебя трогать даже ему противно,
— скривился Йогоро и отступил от сутулого.
— Да, надо бы прошвырнуться, —
поддержал Севера Йогоро. — Вдруг что полезное найдем! Да тут добра
должно быть завались!
— И артефактов, — потер руки Жаба,
снял с себя рубаху, протянул Северу и стыдливо отвел взгляд: — На,
вот, оденься, а то голый совсем.
Только сейчас Север понял, что старая
одежда сгорела, когда робот в него выстрелил, разорвал рубаху на
две части, из одной смастерил набедренную повязку, вторую отдал на
сохранение Йогоро.
— Да пусть бы так и ходил, —
прокомментировал Сахарок. — Монстры увидят — ва-а-а! —
жахать-пыхарь! И врассыпную.
Смех его напоминал скрежет
несмазанных дверных петель. Веселья никто не разделил, по лестнице
поднялись молча и по очереди: Север, Йогоро, за ним Фург, Скю,
Сахарок, Зэ, замыкал Жаба.
И снова длинный коридор, такой же,
как был ниже: ослепительно-белый, с овальными дверями вдоль стен.
Светильники на потолке давали трепещущий, какой-то нервный
свет.
Север вспомнил коробки, которые
валялись в комнате, где он прятался от робота, наверное, там было
много интересного, и тут должно быть. К тому же, пока будут
обследовать помещения, восстановится энергия Колеса, и появится
возможность убить… то есть вывести из строя другого робота,
увеличив баланс очков Тсоуи.
За первой дверью оказалась маленькая
спальня, причем с хозяином. Мумифицированный труп в полностью
сохранном серебристом костюме растянулся на кровати. Ни следов
борьбы, ни повреждений: он будто просто заснул и не проснулся.
Воображение Луки тотчас нарисовало мистическую катастрофу,
произошедшую здесь, но опыт странника отогнал домыслы.
— Ты гля — трупешник! — радостно
воскликнул Жаба и устремился к прикроватной тумбе, схватил фигурный
графин из голубого прозрачного стекла, погладил его. — Ро-о-оскошь!
Можно на жрачку выменять. — И запихнул себе в котомку.
Затем распахнул тумбочку, поковырялся
там и сделал вывод: