— Жена с ума сойдет, — сказал Вася. —
Если не сумеем выбраться отсюда сегодня, домой мне вообще лучше не
показываться.
— Она у него жуть какая ревнивая, —
доверительно сообщил мне Лысый. — В Озерное его отпускает только
потому, что там была и не видела ни одной бабы моложе восьмидесяти.
А знала бы, что туда приезжают такие девушки, как Таня с Дашей, она
бы Васю в ванной утопила.
— Хорошо, что у меня жены нет, —
сказал Валера. — Магазин и ларьки без меня неделю проживут
спокойно. А потом… За неделю, поди, выберемся?
Таня со вздохом поведала нам, что
предки уже завтра объявят ее во всероссийский розыск. Мы с Дашей
промолчали — ее родители погибли, когда ей только-только
исполнилось восемнадцать, а у меня с моими были такие отношения,
что пропади я насовсем, никто из них не заплачет.
— Куда мы хоть попали-то? — спросил
Валера. — Есть идеи?
— Нет идей, — ответил я. — Может,
утром появятся.
— У нас палатка с собой, — сказал
Вася. — Четырехместная. Впятером свободно можно лечь. А один
караулить будет.
— Нормально. Давайте поставим.
Только мы с этим закончили, как из
колючих кустов, помятых моим уазиком, послышалась густая
матерщина.
— Вроде не приезжал никто? — удивился
Вася.
— Значит, пешком пришел, — заключил
Лысый.
— Однозначно пешком, — пробормотал я,
вслушиваясь в насыщенный нестандартными оборотами монолог.
Ругались отчаянно, виртуозно,
пропитым женским голосом, похожим на мужской. Ошибиться с
опознанием было невозможно: только один человек в мире мог при
случае пристраивать маты друг за другом так, что между ними не
оставалось места даже для служебных частей речи.
— Это Машка Ситуация из Ивановки, —
сказал я.
— Надо ее вытащить оттуда, пока
насмерть не искололась, — забеспокоился Валера. — Она же там
помрет, в кустах этих.
— Скорей кусты на корню засохнут, —
возразил я.
Однако мы поспешили на помощь. Да
зря. Машка нас опередила и выдралась из колючки самостоятельно. И,
конечно, увидев нашу компанию, первым делом поинтересовалась, что
это за долбаная колючая пакость, откуда она, мать ее перемать,
взялась, что это за грёбаный-разгрёбаный лес и где
гребучая-разгребучая дорога.
— Привет, тетя Маша, — сказал я. — Ты
внезапно попала в культурное общество, так что уймись и
оцивилизуйся.
— Сережка! — расцвела Ситуация,
потирая обожженные и уколотые места. — Да разве ж я не
цивилизованная?