Эркехарт сегодня был в бешенстве. Половина группы не отличила
шейный позвонок от грудного. Отправил всех мести полы и пригрозил,
что если завтра все опять обосрутся, он вырвет у самого тупого
хребет и наглядно покажет отличия на свежем экспонате. Врет,
конечно, но все равно жуткий он тип.
Я улыбнулся.
Обычный ученический треп. Не так давно я точно так же сидел
каждый вечер в окружении приятелей, взахлеб обсуждая события
прошедшего дня и без вина пьянея от вечернего воздуха, смеха и
просто оттого, что молод и полон сил и надежд.
Я и сейчас был молод. Но все же молодость шестнадцати лет
отличается от молодости двадцати четырех. С годами она быстро
тускнеет.
Покончив с едой, я подхватил поднос с пустой посудой и вернулся
к кухарю. По дороге внимательно разглядывал ужинающих “егерят”.
Само собой, обращал внимание только на парней, девушки меня не
интересовали.
Огненных островков в море людских голов оказалось ожидаемо
немного. Я насчитал четырех обладателей медных шевелюр и еще пяток
тех, кого можно было назвать рыжим с натяжкой. Один из них явно
выделялся ростом: даже сидя он возвышался над приятелями.
Поставив поднос перед усачом и поблагодарив за прекрасное
жаркое, я заковылял к высокому парню, по дороге внимательнее изучая
его внешность. Худощавый на грани болезненности, высокий,
нескладный. Крупный, чуть свернутый набок нос. На вид довольно
взрослый, уже вполне может таскаться по городу в одиночку.
— Доброго вечера, — обратился я к парню из-за спины.
— А? — обернулся рыжий и тут же вскочил, разглядев, кто к нему
обращается. — Приветствую, мастер-егерь!
— Просто егерь, — поправил я. — Меня зовут Аделард. А тебя?
— Верниви, господин егерь, — от волнения голос его дал “петуха”,
срываясь с солидного баска на совершенно детский фальцет.
Мысленно я поставил еще одну галочку. Все сходилось.
— Пойдем-ка выйдем, парень, — предложил я, — Разговор к тебе
есть.
Мы вышли в безлюдный холл.
Верниви явно нервничал. Он не понимал, кто я такой, чего хочу и
зачем оторвал его от еды. Традиции требовали от учеников уважать
настоящих егерей и подчиняться их требованиям. Однако, формально я
был для него никем. Он вполне мог бы просто развернуться и уйти — и
был бы в своем праве, но не решался нарушать устои.
— Как погода в Столбах, Верниви?
Надо отдать парню должное, соображал он быстро.