Несилиск тут же потопал вперед, с места взяв скорость, примерно
соответствующую рыси. Седло оказалось весьма удобным, а походка
несилиска менее тряской, чем лошадиная, хот и своеобразно
дерганной. Я поудобнее перехватил поводья и принялся осваиваться в
непривычной роли куриного наездника.
До Ордена добрался без приключений, если не считать
многочисленные косые взгляды горожан. Въезжая в распахнутые настежь
по случаю дня ворота, я уже чувствовал себя вполне уверенно.
Волгота на посту не было, чему я только порадовался. Видеть его
рожу лишний раз не хотелось.
На территории Ордена было пустынно: ученики и большая часть
наставников были или на плацу, или в учебных комнатах. Лишь
несколько подсобных рабочих да двое стражников встретились мне на
пути. Стражники, разумеется, были из бывших егерей. При виде нас с
несилиском один из них сразу зажмурился и схватился за меч, а
второй, с пышными пшеничными усами, принялся что-то ему объяснять,
периодически показывая рукой в нашу сторону. Тот, кажется внял, по
крайней мере, меч опустил.
— Лошадка яйца не откусит? — насмешливо спросил усач, когда я
подъехал ближе. Второй стражник молча хмурил брови, но смотрел
скорее с недовольством, чем враждебно.
— Он у меня смирный, — улыбнулся я в ответ.
— Ну-ну, — хохотнул стражник. — Даже спрашивать не буду, где ты
эту тварь раздобыл.
— И правильно. Все равно там больше нет.
— Куда едешь-то?
— Выкупáться, — снова улыбнулся я.
— О-о-о, дело хорошее! — одобрительно и чуть завистливо протянул
стражник, — Ну, бывай, брат! Удачи!
— И вам удачи, мужики.
Не доезжая до оружейной мастерской, я остановил несилиска и
спешился.
Несилиск, несилиск… Надо дать ему имя.
— Надо дать тебе имя, — вслух повторил я, глядя в безразличные
буркала на птичьей морде. — Что скажешь?
Несилиск вытянул к небу шею и, расправив рудиментарные крылышки
с редкими перьями, пронзительно заклекотал.
Я поморщился. Звук был такой, словно ножом скребли по куску
стекла. Огромным ножом по огромному куску стекла.
Тварь перестала орать и снова уставилась на меня. С кончика
клюва потянулась вниз нитка зеленоватой слюны. Длинные иглы на
макушке встопорщились, складываясь в гребень. Я присмотрелся: иглы
оказались зазубренными.
— Ну и урод же ты! — восхитился я. — Ладно. Зубаська у меня
была, будешь Игласькой. Хотя нет, это как-то глупо… О, тогда
Шипаськой. Не возражаешь?