Леха отправил Филиппа на кухню и вывел к нему Марсианку.
– Марсианка, познакомься, это Олень. И обратно, Олень, это Марсианка, – отчего-то неохотно представил Леха.
Лицо подвижное, вместе будто ломкое и плавкое, как остывающий воск, как лед или как жженый сахар. На чертах гостя можно гадать, как на кофейной гуще: то чертик получится, то ангелок, то старик, то девушка. Лицо недочитанное, как обрывок страницы из приключенческой книги. Угаданные лица по нраву детям. Лицо гостя давно знакомо из детских созерцаний. Настойчивая странность отсылает к детству, а детство любят мусолить разве средней руки писатели. Лицо гостя вызывало досаду ненужного возвращения к забытым странностям. В его неаккуратной кудлатой прическе тоже легко угадывалось лицо.
– Почему он олень? – спросила Нонна Леху.
– Потому что рога еще не отшибли, – ответил Леха лукаво.
– А почему ты марсианка?
– Меня марсианкой называет исключительно Леха, ему так проще меня терпеть, – незлобиво ответила Нонна.
– А зачем он тебя терпит?
– Спроси у него.
– Леха, ты зачем ее терпишь?
– Сам не в курсе… Чтоб ты спросил, – отозвался Леха. – Спит она в другой комнате, а я никогда до другой комнаты не доползаю. Каждую ночь ползу, ползу, но пока не дополз.
– Сколько же тут комнат?
– Две и есть. Забирай ее!
– Комнату?
– Щас, комнату! Марсианку эту забирай к едрене-бене из комнаты.
– Вариант, – предостерег Филя.
– Ну и забирай нах!
– Я же и заберу, – не уступал Филя.
– Спой, Олень! Спой про оленя! – умиленно, потирая наколки на предплечье, попросил Леха. Ему делалось спокойно и радостно оттого, что Марсианка от него того глядишь свалит. Он устал от полнолуния, от полномарсия и полновенерия, и полнох… – Спой, б..!
Филипп запел. Но не про оленя:
Я узником стал
В твоей пустоте,
Потому что тебя люблю.
Теперь что-то пью
В твоей пустоте,
Потому что тебя люблю.
Огни деревень
В твоей пустоте,
Потому я тебя люблю.
А вечером я
Сижу в пустоте,
Потому что тебя люблю.
Плевать я готов
В твою пустоту,
Потому что тебя люблю.
Пускай я лечу
В твою пустоту,
Все равно я тебя люблю.
Я верю в тебя,
В твою пустоту,
Потому что тебя люблю.
Нонна стала согласно биться выпуклым лбом о покатый угол черной плиты и самозабвенно рыдать. Рыдала она, если довериться прогнозу Лехи, от невозможности испытать благодарность, а неимение благодарности самый восторг и есть. Когда не можешь отдать последнюю рубашку, приходится отдавать себя вместе с последней рубашкой.