– Уведи, ее уведи, – рассвирепел Леха, – а то я ее, непонятную мне, попишу к её же матери!
Филя поймал одной рукой запястье Нонны, другой запястье гитары и поспешно повлек Нонну к выходу. Леха цеплялся дрожащими от напряжения длинными пальцами за стул и кричал вдогонку:
– Сейчас сорвусь и обоих замочу! Бегите, бегите, честно рекомендую!
Бежали через двор, точно наперегонки. Филя сносно бегал, медаль не выбрасывал глиняную за школьные соревнования. Марсианка бежала легко, с расслабленными в варежках кистями, но с непомерной для Филиных сил быстротой. Африканская кровь и мама – чемпионка Заболоцка по бегу, но еще – Филе от дома два двора, Нонне бежать некуда, когда бежать некуда, бежится свободнее.
Под ночным степенным снегопадом, среди скользко смазанных блесток Филя повстречал опять Леху с топором в руке. Леха замахнулся, вымеряя взглядом, как парусный реверс. Филя спокойно сказал:
– Остынь, я ее не догнал.
Леха опустил сокрушенно топор.
– Как ты посмел ее не догнать? – не понял он. – Теперь, брателло, мы ее потеряли нахрен.
– Она слишком быстро бегает, – пояснил Филя.
– Я понимаю, – развел руку в одну, топор в другую сторону Леха. – Но ты обязан был ее догнать. Через не могу, усекаешь?
– Усекаю, – кивнул с пониманием Филя, – я ее догоню.
– Да как же ты ее, салага, догонишь теперь? – усмехнулся печально Леха.
– Не имею пока представления, но уверен, что догоню.
– Да ты фантазер, я наблюдаю, – с какой-то почему-то злобой улыбнулся Леха.
– Возможно, – согласился Филипп, – вполне возможно. Но однако тем не менее.
– Идем нажремся в ноль? – раздумчиво предложил Леха.
– Не время жрать, – отклонил Филя.
– Выбор твой, – гордо оскорбился Леха. – Пить или же всегда время, или же никогда. Ты установи для себя, если не желаешь остаться оленем.
– Я подумаю, – заверил Филипп.
– Подумай, – одобрил Леха и пошел восвояси, раскованно помахивая топором.
– А как ее по-настоящему зовут? – окликнул Филя.
– Нонна типа! – обернулся, сделал вычурное движение топором Леха.
2
Подбирал на пианино. «Не мешает тебе Филина игра?» – спрашивала бабушка испуганно дедушку. «Нет! – восклицал дедушка. – Наоборот, помогает!» – и вдохновенно откидывался на кресле с прикрытыми глазами.
Хорошо рисовал с ясельного возраста. К чему учить? И без учения художник. Решил неожиданно задачу по математике – будущий Ньютон. Если Филя одновременно Леонардо да Винчи, Геродот и Сергей Рахманинов, то естественным образом сама мысль о последующем совершенствовании гения отпадала, как остывшая медицинская банка от спины. Хвала небу, что Филя запел. Дедушка раз промолчал в кресле с прыгающими свирепо ярко-серыми глазами… во второй раз он порывисто встал с прямой, легкой, как клинок, спиной из кресла, захлопнул за собой разболтанную от его жесткой руки дверь кабинета; а на третий распорядился брезгливо насчет репетитора. Выходит, чтобы тебя заметили и помогли тебе, надо что-то делать не хорошо, а плохо, тогда только помогут, примут участие, введут, так сказать, в святая святых. Впрочем, стоило увидеть Филиппу своего репетитора, ее упружистые щиколотки и широкие колени под высоким горизонтом мини-юбки, он сразу же запел соловьем, а ее емкие, как свечные лунки, ключицы, выступающие из открытого ворота, вытянули из него трепещущее бельканто.