Ох, если бы у меня, Иры Сотниковой, раньше было такое! По
некоторым признакам я поняла, что Юниа вряд ли намного моложе меня,
но ее фигуре позавидовали бы и юные девушки. Высокая упругая грудь
с маленькими розовыми сосками, плоский живот, тонкая талия,
красивые бедра. А ноги! Длинные, стройные, с высоким подъемом и
изящными пальцами. Вот только ниже колена – багрового цвета и с
наливающимися пузырями. Так же выглядели и руки ниже локтей.
Впрочем, долго разглядывать себя мне не дали. Схватили за плечи
и подняли. Как только я встала, боль в ногах вспыхнула с новой
силой. Не обращая внимания на мои стоны, женщины заставили меня
выбраться из ванны на мягкий коврик. Укутали в простыню и усадили
на стоящий у стены табурет. Молодая опустилась рядом на колени и
приподняла одну мою ногу. Тонкой иглой вскрыла пузыри и выжала
содержимое. Пока она занималась второй ногой, пожилая густо
намазала первую остро пахнущей белой мазью и забинтовала полотняной
лентой. После ног то же самое проделали с руками. Высоко закололи
волосы, намазали щеки, нос, подбородок и уши. А потом под руки
вывели в коридор.
Несколько метров, которые пришлось пройти, показались адской
пыткой. Я уже рыдала в голос, но санитарок – так я их для себя
определила – это совершенно не трогало. Мы оказались в маленькой
комнате с окном под потолком. В ней не было ничего, кроме кровати,
стола и пары табуретов.
На столе стоял странный светильник, на который я с удивлением
уставилась сквозь слезы. Это была запаянная стеклянная трубка, под
ней на маленьком поддоне тлели угли. Видимо, под действием тепла
воздух в трубке ярко светился.
Сняв простыню, санитарки ловко надели на меня широкую белую
рубашку до пят и уложили в постель. Заставив выпить из кружки
какой-то горькой бурой жидкости, молодая ушла. Пожилая уселась на
табурет у двери и занялась вязанием на десятке коротких кривых
спиц, которые так и мелькали у нее между пальцами.
А может, это мои тюремщицы, подумала я. Почему бы и нет? Поймали
– и за решетку. Или в какую-нибудь тюремную больницу. Вряд ли это
ее дом. Слишком убого.
Я вспомнила того, кто меня спас, и стало так горько.
Не было сомнений, что он и Юниа были близки. Давно или недавно –
неважно. Недаром ее тело так откликнулось на его появление. И как
он держал на руках, шептал ее имя. Как поцеловал – хотя… это могло
мне и померещиться, когда я уже теряла сознание. Неважно, что Юниа
натворила, но он нашел ее и вернул тем, от кого она пыталась
скрыться. Это было… настоящее предательство.