- Ты это. Ты на Серёжку-то не больно заглядывайся, -в перерыве
между активным жеванием говорит Маша.
- А чё, он занят, что ли?
- Не в этом дело. Он всё время занят. То одной, то другой.
- Ааа, бабник, что ли?
- Вот-вот. Так что советую время зря не тратить. Хотя дело твоё,
конечно.
- Да не, я бабников сама не люблю.
Ой, ну вот, чёт после еды в сон потянуло. Как же хочется
свалиться и хоть выспаться в кои-то веки нормально. Но, Дарья,
хочешь кататься, иди саночки вози…
Даша.
- Даа, Дарья, не очень-то ты торопишься, - недовольно кривит
ярко накрашенные губы Алевтина Степановна, - бери инвентарь и дуй в
двадцатую палату, четвёртая койка.
Инвентарь это небольшая ванночка. Которую под задницы
подсовывать, как я понимаю.
- Это… А мыло там, полотенце, - поворачиваюсь к Алевтине
Степановне.
- Всё там. На месте. Иди уже, Толкушкина, - отмахивается
Алевтина Степановна, щелкая клавишами своего компьютера, - иди,
приступай.
Ой, вот ничего мне в жизни так не надо, как того, чтобы эта
двадцатая палата женская была. Ой, хоть бы женская! Сейчас, когда
дошло до дела, я даже не представляю, как я мужика-то подмывать
буду! Ой, мамочки!
Робко открываю дверь в палату с номером двадцать над дверью.
Ооох, пронесло! Тётки. Все при деле. Кто-то спит, кто-то жуёт, две
женщины переговариваются о чём-то. И по всей палате витает тошный
запах того, чем ходят по-большому. Источник запаха худенькая
бабулька у окна.
- Нянечка? - спрашивает кто-то. - Ну наконец-то. Подмой уже
бабушку, а то всё засохло у ней. Что за больница…
На деревянных ногах подхожу к бабульке.
- Ты мне, дочка, водичку-то потеплей сделай, - просит тихим
голоском бабулька.
Я не знаю, что мне делать и с чего начать-то.
- Дочка, да вон кувшин у умывальника. И мыло там же, -
подсказывают мне женщины.
- Да сначала её-то раздень и под задницу ванночку, - советы
раздаются со всех сторон. Советчицы, блин. Сами бы попробовали.
Стягиваю с бабульки простыню. Сильный терпкий запах бьёт мне в
лицо. Железная ванночка вылетает из рук, с грохотом прыгая по полу.
Едва успеваю добежать до умывальника в углу палаты. Всё то, что я с
таким наслаждением только что съела, оказывается в раковине. По
палате шустро поплыл запах свежей блевотины, переплетаясь со
старым, ну, с тем, что здесь уже был.
- Да твою ж налево! - раздаётся визгливый голос девки, чья
кроватка стоит почти вплотную к раковине. - Мало нам ароматов было!
Твою ж мать!