Присаживаюсь на край скамейки и крепко
берусь за прут решетки.
— Чудно, — отвечаю Барсу, звучно
выдохнувшему, как только слышит мой голос. — Плетем с девочками
друг другу косички, сплетничаем о мальчиках. А ты?
— Смотрю футбол, пью пиво.
— Здорово, — тяну я со
вздохом.
— Да. Класс.
Лопается очередной пузырь, и девица со
свистом втягивает жвачку в рот. Опять чавканье, новый пузырь,
чавканье.
— За че тебя?
Гляжу на нее через плечо.
— За непотребство в общественном
месте, — бросаю дерзко.
Они обе вульгарно
усмехаются.
— Ты чья?
Взглядами меня, как консервную банку
ножом, вскрывают.
— Моя! — авторитетно заявляет свои
права Барс, и меня отпускает, потому что гиены сдаются. Больше не
хотят обгладывать меня до костей.
Опять отворачиваюсь и просовываю руку
промеж металлических прутьев. Отвожу в сторону, нащупываю решетку
соседней камеры.
— Барс, — зову его.
Моих пальцев касается его широкая
горячая ладонь. Ощупываю твердые мозоли на ней, как результат его
страстной любви к мотоциклам, и просто успокаиваюсь.
— Спасибо, — шепчу тихо.
— Твоя мама меня на шашлык порубит, —
говорит он, явно улыбаясь. У него голос меняется в такие моменты.
Становится теплый, уютный.
— Обещаю проследить, чтобы она
замариновала тебя по лучшему рецепту, — хихикаю я, перекрещивая
наши пальцы.
— У меня аллергия на
острое.
— Я помню. Никакого красного
перца.
Он смеется. Расслабленно, без желчи,
что из-за меня ночует в участке, а не в своей теплой кроватке, в
обнимку с Викой-Никой.
— Пипец, мы идиоты, да? — произношу,
лбом прижавшись к решетке.
— Не обобщай.
— Ты мог отговорить меня от этой
затеи.
— Тебя? Отговорить? Легче
застрелиться.
— Придумал бы что-нибудь! Ясно же, что
приворот — это фигня!
— Как и гадание старой
цыганки.
— Все, не начинай! — Дергаю руку, но
Барс не отпускает. Крепче сжимает пальцы и держит. —
Пусти!
— Да погоди ты! Я тут такую линию на
твоей ладони увидел…
Чувствую, как он пальцем водит по моей
руке. Нежно, чуточку щекотно, но приятно. Вытягиваюсь в струну и
любопытствую:
— И че там?
— Я, конечно, не хиромант…
— Говори уже!
— Тут написано, что твой сосед — твоя
судьба. Только с ним ты будешь на седьмом небе от
счастья.
— Да иди ты! — Все-таки возвращаю себе
руку, отсаживаюсь подальше от решетки и, устало прикрыв глаза,
шепчу: — Спать ложись, юморист. Ночь будет длинная.