Генрих еще раз посмотрел на укус,
опустился на обломок колонны и устремил отрешенный взор на темную
зеркальную гладь пруда.
«Маленькая хищница! — почти с
восхищением подумал он. — Сколько же она проглотила крови? Надеюсь,
что недостаточно… В противном случае у малышки могут быть очень,
очень большие неприятности. Намного хуже ее «беременности». Будем
верить, что все обойдется…» — Генрих попытался отогнать от себя
беспокойные мысли.
Он поднял плоский камешек и пустил
его вдоль водной глади. Голыш запрыгал по ней, образуя ровные
круги, расходящиеся во все стороны. Генрих задумчиво проследил за
ним взглядом, и когда тот наконец с громким плеском утонул, не
торопясь пошел к дому.
Екатерина почти бежала по парку. Ее
сердце бешено колотилось, в горле стоял комок и не давал дышать.
Девушка начала задыхаться. На ступенях особняка она остановилась и
судорожно глотнула воздух. Она чувствовала слабость, голова
кружилась, а в висках стучало. Екатерина оглянулась по сторонам, а
потом бесшумно, как воровка, осторожно открыла дверь и
проскользнула в дом.
Оглядываясь, чтобы не попасться
кому-нибудь на глаза, особенно старому барону, она опасливо кралась
по коридору и лестнице, вздрагивая при каждом шорохе или скрипе.
Екатерина пугалась собственной тени, а ее тихие шаги раздавались в
ушах громким эхом.
Наконец она добралась до своих комнат
и заперла дверь. Здесь она смогла дать волю чувствам. Девушка упала
на кровать, зарылась головой в подушку и разрыдалась в голос.
Плакала она долго. Ей было жалко себя, старого барона, которого она
так коварно обманула, Андрюшу, которого теперь не увидит.
Она оплакивала свой позор и свою
утраченную честь, будто и правда была беременна от Генриха. Ей
казалось, что все уже знают о ее участии в грязной афере. Екатерина
чувствовала себя слишком безнравственной и очень несчастной.
«Как же прав был Алеша! Как я могла
пойти на поводу у этого мошенника и подлеца! Какая я дура! Милый,
милый Алеша, он, возможно, поверит мне и поймет! Он сможет утешить
меня и скажет, как правильно поступить… Надо поговорить с ним… Нет,
нет, нельзя! Он, конечно же, вызовет Генриха на дуэль, и этот
гнусный тип убьет Алексея. Что же делать, как из этого выбраться, с
кем поделиться и попросить совет? Как хорошо начинался день, и как
теперь все ужасно. Зачем, зачем я на это согласилась? Чего мне не
хватало? Захотела легких денег! Дура, вот дура! Я же знала, что
собой представляет этот прохвост! Ну почему я ему поверила? Так
меня оклеветать в глазах барона! Я — одна из его любовниц! Да еще и
беременная! Смешал меня с грязью! Как же я его ненавижу!» — ее
мысли лихорадочно метались и искали выхода.