Но Егор не удивился:
— Наконец-то! Обошлось? — в его
голосе звучала тревога.
— Почти, — ответил Генрих. —
Екатерину Павловну рыжая тварь задела. Садись за руль, я немного не
в себе. Да, и рыжую я убил...
Генрих достал из-под сидения плед и
заботливо укутал девушку.
— Знобит?
Она молча кивнула. Плед не спасал от
озноба.
Они быстро доехали до поместья, но со
стороны заднего двора, и зашли во флигель, где жил Егор. Екатерину
сильно бил озноб, она с трудом соображала, что с ней и где она
находится.
Какими-то темными очень узкими
коридорами и переходами с лестницами, которых девушка раньше
никогда не видела, они пробрались в ее комнаты. Егор прихватил из
флигеля шкатулку с настоями, порошками и зельями. Теперь он
поставил ее на стол в маленькой гостиной и начал что-то мешать в
фарфоровой плошке. Генрих проводил Екатерину в спальню.
— Сможете сами раздеться?
— Лучше позовите Аннушку, мне совсем
нехорошо… — она едва держалась на ногах.
— Нет, это исключено. Я разрежу ваше
платье, а вы постарайтесь снять его, не задевая раны на плече. Я на
вас смотреть не буду. Просто разденьтесь и ложитесь в постель.
Екатерина кротко кивнула. Генрих разрезал второй рукав и корсаж,
отвернулся и отошел к окну.
— Легли?
— Да. Мне нужна ночная рубашка, она в
комоде…
— Не нужна — она будет только мешать.
Завернитесь в простыню. Егор, настой приготовил?
Вошел Егор, держа в руке стакан с
зеленой жидкостью. Генрих взял его и аккуратно поднес к губам
Екатерины:
— Выпейте, это снимет жар и боль. —
Он бережно придерживал девушку за здоровое плечо и терпеливо ждал,
пока она медленно пила.
Екатерина беспрекословно выполняла
все требования барона. Она понимала, что тот хочет ей помочь.
Генрих еще раз осмотрел ее рану.
— Ну что же, обойдемся без врача. —
Он был удовлетворен. — Все не так страшно, как могло быть. Вам
очень повезло.
Девушку уже не смущало, что он видит
ее полуголой, завернувшейся в простыню. Ей было очень плохо, озноб
прекратился, но начинался жар. Голова стала тяжелой, и все кости
ломило, как при сильной простуде.
Генрих еще раз обработал ее рану
какой-то вязкой мазью и прижал к ней ткань, смоченную в прохладном
травяном отваре. Опять ловко наложил повязку, словно делал это
постоянно.
— А теперь ложитесь и отдыхайте.
Завтра будете совсем здоровы, — он помог ей лечь на бок и осторожно
накрыл одеялом.