Греческие боги бесстрастно взирали на
небольшое общество, собравшееся внизу.
Легкий ветерок проникал через
открытые окна в сумрачную столовую и тонко звенел в прозрачных
подвесках. От этого неловкая тишина, царившая за трапезой, только
усиливалась.
Генрих иногда бросал на
девушку-гувернантку быстрый взгляд исподлобья. Симпатичная,
пожалуй, даже красивая, если, конечно, ее одеть и причесать
соответственно. Держится весьма сдержанно и с большим достоинством.
Не боится отстаивать свое мнение и очень забавно горячится, когда
спорит. Однако в ней нет ни грамма жеманства, кокетства или
показной скромности. Она радикально не походила на девиц и дам, с
которыми ранее сводила его судьба. И она начала не на шутку
интересовать молодого повесу своей новизной и невинностью.
Когда длинный и скучный ужин,
наконец, завершился, Екатерина и ее воспитанник отправились в
библиотеку почитать на ночь сказки, которые Андрюша очень любил.
Мальчик держал свою воспитательницу за руку и что-то живо и
увлеченно ей рассказывал. Она внимательно слушала его и негромко
отвечала.
В ее обращении с сыном собственного
опекуна не было фальши или ложной заинтересованности. От Генриха не
ускользнуло, что гувернантку и ее подопечного связывали нежная
дружба, доверительные отношения и полное взаимопонимание. Он
проводил их долгим взглядом.
Как он раньше не заметил эту девушку?
Ну да, она не отличается навязчивой яркостью, ее внешность не
бросается в глаза. Ярких и броских девиц с избытком хватает в
свете. И они все похожи одна на другую, различаясь между собой
только цветом и фасоном платья. А эта скромная гувернантка
интересна просто как человек — с независимым характером и смелым
суждением. Да, необычная девушка…
От неуместных размышлений о молодой
гувернантке Генриха отвлек отец — глубоко вздохнув, он пригласил
старшего сына в кабинет. Там плотно закрыл двери, машинально
поправил медный письменный прибор на столе, и задумался, словно не
зная, как правильнее начать. Неспешно раскурив трубку, Александр
Львович, наконец, приступил к беседе:
— Генрих, присядь. Я позвал тебя не
просто так. Через неделю я уеду с ревизией по нашим отдаленным
заводам. Это займет несколько месяцев. Поэтому мне необходимо
серьезно поговорить с тобой до моего отъезда.
Предполагая, что отец опять будет
выговаривать ему за праздность, Генрих обреченно опустился в
большое кожаное кресло с высокой спинкой. Тоска и скука накрыли с
головой. Он терпеть не мог нравоучений — пустая трата времени, тем
более что менять свой образ жизни он не собирался ни при каких
условиях.