***
— Он живой? Что с ним? — будто сквозь сон слышал я голоса.
Попробовал разлепить веки, но ничего не получилось.
— Скорее, вызовите скорую! — надрывно звучал раскатистый женский
голос. — Кто-нибудь, вызовите скорую!
Каждый ее вопль отдавал в голове ударом молота. Да что ж ты так
орешь? Возьми мобильник и сама набери 103, делов-то. И все-таки я
живой… Но я боялся пошевелиться. Боялся, что не смогу даже согнуть
палец.
После падения с такой высоты, наверняка вместо костей и суставов —
месиво. Позвоночник по-любому переломан. Но я еще мыслю… Меня
подлечат, и я приду за Олегом, пусть даже на каталке. Я сам возьму
своего бывшего друга. Он убил этих женщин и меня. Надеюсь красный
поясок не повязал…
Я, наконец, собрался с силами и открыл глаза. Надо мной склонилась
полная холеная тетка с “праздничной” ракушкой на голове.
— Петров! — воскликнула она, тормоша мое лицо пухлыми руками. — Ты
как? Сможешь встать?
— Да сможет, что этому дистрофику будет? — насмешливо проговорил
голос подростка.
— А ты, Быков! — тетка гневно бросила на него взгляд. — Если узнаю,
что причастен к этому, — пойдешь во взрослую жизнь с такой
характеристикой, что тебя даже на слесаря не возьмут учиться.
— Да я-то, что? Марь Андревна? — оправдывался все тот же голос. —
Он сам с лестницы грохнулся. Я наоборот, пытался поймать его…
— Что-то слабо верится, Быков. Знаю я, как ты Петрова достаешь. И
сегодня, даже в такой день. Это же ваш последний вечер в школе.
Выпускной. Он на всю жизнь запомнится.
— Ну ему-то точно запомнится, — скривился в гаденькой улыбке парень
в кремпленовом костюме цвета мышиных ушей.
Я с удивлением разглядывал его. Где ж ты откопал такую одежду? У
дедушки в чулане? Хотя костюмчик сохранился хорошо для чулана.
Непомерно толстая шея парня еле умещалась в воротнике белой
рубашки. Цветастый галстук смотрелся на его шее тонкой веревочкой.
Здоровый старшеклассник. Только какого хрена я здесь делаю?
Я встал при помощи Марь Андревны. Директриса оказалась раза в три
шире меня. Голова кружилась, а ноги подкашивались. Стоп! Откуда я
знаю, что это директриса? И почему я такой худой? Будто из
Освенцима только сбежал. И где двор, в который меня выбросил из
окна Олег? А я вообще кто?
Я огляделся. Крашенная бетонная лестница. Стены казенного здания
зеленого цвета немного облупились. Побеленный потолок с серыми
разводами и выпуклостями штукатурка. Все такое совдеповское и
простое, как мой родной РОВД лет двадцать назад. Пол и перила
выкрашены в один цвет. Пюрешно-коричневый.