Чего? Блин! Я перенесся во сне в семидесятые? Так вот почему я
одет, как жених на деревенской свадьбе. Так вот почему музыка такая
нормальная играет.
Нарядные выпускники зажигали и веселились под музыку. На их трезвых
лицах светилось безудержное веселье. Я вот так скакать без пива и
текилы не умею. Мне сначала разогреться нужно.
Девушки в широких платьях. У кого-то гнездо на голове, у других
замысловатая корзинка с ленточками. Простых косичек я не увидел.
Каждая заморочилась и создала шедевр, на который я не мог смотреть
без улыбки. Парни все в мешковатых костюмах, цвета детдомовской
жизни и в отцовских галстуках в разный горошек и другие
ромбики.
Музыка стихла. Выпускники недовольно загудели.
— Минуту, пожалуйста! — из-за шторки на сцене высунулся местный
ди-джей. — Мне надо бобину переставить!
Из всех присутствующих он выглядел самым модным. Цветастая рубаха в
индийский огурец, и никак не сочетающиеся с ней джинсы.
Пара девиц нырнули к нему за шторку и о чем-то его просили. Ага.
Песенку заказывают. Через некоторое время из вегавских динамиков,
расставленных по углам, полились мелодичные слова: “Там, где клен
шумит над речной волной…”
Парни поспешили расхватать самых статных девушек. Парочки
закружились в медляке, который был смесью вальса и обычного
перешагивания вокруг оси на пионерском расстоянии друг от
друга.
Я стоял и хлопал глазами, с интересом разглядывая обстановку. В
зале учителей почти не было. Они, наверное, уединились где-нибудь в
учительской и праздновали по-взрослому, оставив для порядка в
столовке пузатого мужика в синей олимпийке и свистком на шее. Но
судя по его красному носу и осоловелым глазкам, физруку уже и так
было хорошо. Он стоял у прохода и наблюдал за танцующими девушками,
то и дело смахивая с лысинки выступающие капли мятым клетчатым
платком.
— А ты почему меня не приглашаешь? — передо мной неожиданно выросла
миловидная смуглолицая девушка в белом, как у невесты платье.
— Катя? — с интересом уставился на нее я.
— Ну а кто же еще? — хохотнула она, и схватив меня за руку,
потащила в гущу зала.
Я приобнял ее немного сильнее, чем по-пионерски. Она уткнулась в
меня упругой грудью, чуть залилась краской и немного отодвинулась,
чтобы не смущать народ и себя. “Как легко краснеют девушки” —
подумал я. — “Будто в старом кино”.