– Эй, не смей плакать! – строго говорю ей, отстраняясь. – Сейчас Соню привезут. Пошли ее встречать. Без слез.
– Хорошо, – всхлипывает Эля, вытирая лицо. – А Лора?
– Уехала, – отвечаю без разъяснений, и она просто кивает, не задавая лишних вопросов.
Мы выходим из палаты, и, когда мою малышку везут обратно, с груди словно сваливается огромная тяжесть. Сегодняшнее происшествие, как бы странно это ни было, вдохнуло в меня новые силы. Я больше не собираюсь предаваться отчаянию и думать о смерти. Соня будет жить. Она будет бороться. И я буду бороться вместе с ней, потому что моя малышка очень сильная и она заслуживает такого же сильного папу.
Эля
Месяц спустя
Москва встречает легким снегом и морозным воздухом, пощипывающим щеки. Спускаясь с трапа самолета в аэропорту на родине, испытываю противоречивые чувства. Кутаюсь в теплое пальто и понимаю: я не знаю, что грядет. Мы с Демидом не обсуждали будущую жизнь.
Просто забрали Соню из больницы сначала в квартиру в Израиле, а потом врачи разрешили ей поехать домой. Нас ждет долгое восстановление, возможно, еще один курс лечения, но дочка, дай Бог, пойдет на поправку.
Погружаемся в такси и Демид занимает место рядом с водительским, а мы с няней и детьми устраиваемся позади на двух рядах кресел. Соня укутана в теплое одеяло, она преимущественно дремлет и дома, скорее всего, ляжет сразу в кровать.
– Элечка, надо нам будет с Бусей к педиатру сходить, – огорошивает меня няня, поправляя соску во рту ребенка, который устроился в детском кресле и болтает ногами.
Странная фраза. Я быстро перевожу взгляд на Демида. Кажется, сквозь шум едущего автомобиля он ничего не заметил.
Неудобно спросить у няни, что она имеет в виду. Но наверняка она ошибается: у нас не может быть общих планов, потому что максимум, на что я могу рассчитывать, так это на то, что Демид позволит мне навещать Соню. А значит, я сейчас поеду в свою квартиру, а Громов повезет дочку домой. Туда, где я когда-то жила. Услуги няни я себе позволить не могу. Надо устроить малыша в ясли, потому что мама вряд ли продолжит смотреть за Димой, уж очень ее это напрягает.
Киваю Рите и смотрю в окно, давая понять, что на разговоры не настроена.
Нервно тереблю пуговицу на пальто, прокручивая в голове планы на жизнь. Выдержать натиск маминых упреков, сцепить зубы, найти новую работу, иначе не на что будет жить. И да… Сходить к педиатру. Громов настаивал, чтобы и я сходила к врачу и выяснила причину своих обмороков и общего слабого состояния, но я наотрез отказалась, ведь разве матерям есть дело до своего здоровья?