— Судьбу не обманешь, — прошептала Ула. —
Я никогда не принадлежала себе… и никогда не буду. — Она закрылась ладонью,
плечи вздрагивали. — Я вещь, кукла, которую можно разменять на земли, на хлеб и
воду для людей, на мир. Марионетка, которая может потерять всё, если решится
пойти против уготованного отцом.
Мужчины переглянулись. Речи Урсулы
казались такими зрелыми и глубокими. И она не плакала, что было ещё страшнее.
Тело продолжало дрожать, но рука снова легла на подлокотник. Глаза остались сухи.
— Мама умоляла не выходить замуж, — медленно,
будто говоря с самой собой, произнесла Ула.
Она всегда придерживалась полуправды,
когда утверждала, что не помнит родителей, или сама верила: воспоминания — обман
и игра воображения. Отца Урсула видела только на портретах, а образ мамы
оставался стёртым пятном среди тёмных красок комнаты, где долгое время жила
старшая леди Бидгар. В год смерти матери Уле исполнилось пять.
— Ты не можешь помнить. — Харви сморщился,
как от зубной боли, морщины пролегли глубже. — И Эрмея обезумела от горя после
смерти лорда. Стала мнительной выдумщицей. Не стоит слушать пустые слова и
искать в них смысл.
Закрыв глаза, Ула пыталась извлечь из
памяти жаркий шёпот матери, произносящей непонятные для ребёнка фразы о
проклятии и гибельном замужестве. Вместе со звуками пришли запахи — травяных
настоев и горечи. Затем, острыми иглами в сердце посыпались разрозненные
картинки. И ярче прочего — бесформенная неопрятная фигура в белой рубахе до
пят; бледное лицо с размытыми чертами искажалось при каждом движении мысли. Ула
не любила бывать в комнате, где мать порезала себе руки, разбив окно. Комната и
теперь оставалась закрытой.
— Неужели брака никак не избежать? — Продолжая
надеяться на что-то, Ула терзала и Харви.
— Потеря половины земель. Лес.
— Лес… — Убедившись, что ноги больше не
дрожат, леди Бидгар поднялась. — Он ничего не стоит. Умирающая земля. А
остальное… — Она продолжала
хмуро комкать ленту, сорванную с шеи. — Наши земли. Не для
Скоггарда мы с таким трудом каждый день выкраиваем золотые и силы для
поддержания жизни. Я готова подумать о браке.
Карвелл по своей привычке смолчал, но,
скрестив руки на груди, вцепился пальцами в предплечья. По лицу советника Ула
прочла, что иного решения он от неё и не ждал. Однако Харви добавил: