Он тоже опасался, что полукровок не примут ни родные отца, ни
народ матери, но вышло наоборот. Мэгвин разрешила крестить всех
трёх — и дальше уже они воспитывались и как люди, и как дети
Старшего Народа. Имён у них было по два, но в Телфорд-Касле разом
во дворе играли по три Мэри, четыре Джейн и две Энни, поэтому
девочки очень гордились своей нечеловечьей сущностью.
Гвенлиан пела, как соловей. Бранвен ездила верхом, как будто
родилась в седле, и отменно стреляла из лука. Мередит с полувзгляда
читала все следы в лесу.
Уилл смотрел на девочек, и сердце его радовалось, как и у
Мэгвин.
Жаль было отдавать их замуж, но ведь как это заведено от века —
пусть идут дальше, пусть обустраивают собственные владения и
воспитывают своих детей.
Но у мужа были ещё и старшие дети. Увы, человеческий век
недолог, и он пережил всех своих детей от первой жены. Внуки от
старшего сына воспитывались вместе с Мередит в Телфорд-Касле, и
Уилл учил их вести хозяйство.
Хозяйство пришлось осваивать и Мэгвин — никогда до того не жила
она в таком месте, которое не создала и не обустроила сама. Груда
камней — так ей сначала представлялся замок Уилла. Груда безмолвных
камней, которые сложили в эту форму люди, не имеющие ни капли
магических способностей, даже таких небольших, которые были
доступны людям. Груда холодная и неустроенная.
Для начала Мэгвин ходила и разговаривала с камнями. А ещё — с
балками, с плитами пола на первом этаже, с перекрытиями, с
каминными трубами. Не сразу, но ей начали отзываться, и в замке
стало теплее. Тепла она решила добиться в первую очередь — потому
что очень не хотела зимовать в холоде. Ей не было дела до того, что
там, снаружи, — в её жилище должно быть тепло.
Тепло и светло. Сородичи Мэгвин покупали необыкновенно
прозрачное стекло где-то далеко на юге, всего делов-то было —
обратиться и договориться. Мэгвин договорилась. Сначала застеклили
окна в хозяйских покоях — на пробу. Потом — в мастерских, там нужен
хороший свет. Потом в большом зале, где принимали гостей. А потом
везде. Гости изумлялись и спрашивали, где такое взять, но Уилл
только разводил руками — подарок, мол, от новых родичей.
Дальше — больше. Не только тепло, но и чистота. Пауки были
отправлены жить на чердак. Мэгвин всё понимала — им тоже нужно
где-то плести свои паутины, отчего бы не там? Мыши пошли в лес,
потому что там есть еда, на которую не рассчитывает пара сотен
человек, мужчин, женщин и детей. Мэгвин подумала — и завела котов,
чтобы не заглядывать в лисьем обличье в каждую нору и в каждый
прогрызенный угол. А прогрызенные углы она распоряжалась заделать —
как только находила. Коты косились на её птиц — она любила птиц, и
возле любого её жилища они всегда роились, и приносили ей новости,
и узнавали что-то по её просьбе. Но запрет был строг: ни-ни. Мышей
и крыс — ловите, пожалуйста, а птиц — не трогать.