Дьюк любовался особняком из засады и
пытался представить, насколько скучно жить одному в таком огромном
доме, если денег на прислугу не будет? Наверняка там ему было бы
очень-очень одиноко.
— Парни, а чей это дом? — послышался
притворно-пьяный голос Габора, вышедшего со стороны деревни.
Дьюк увидел, как он, слегка
пошатываясь, медленно подошёл к двум охранникам возле ворот.
— Тебе какое дело? Разворачивайся и
убирайся отсюда, пока цел! — один из стражников напрягся, да и
второй схватился за рукоять меча.
Габор всё это прекрасно видел, но
подошёл почти вплотную и снова спросил:
— Нет, ты мне ответь, чей это
дом?
— Слушай, я тебе ещё раз повторяю…
Больше он ничего не успел сказать.
Габор одним быстрым и точным движением воткнул нож стражнику в
горло, и пока тот падал, сразу же ударил второго. Хоть они и были
настороже, никто не успел вынуть из ножен оружие или просто
крикнуть и уж тем более заметить в темноте лезвие в руке
нападавшего. Дьюк вышел из укрытия вместе с остальными, убедившись,
что путь свободен. Они тихо открыли ворота и пробрались в сад,
затащили тела стражников за куст, где невооруженным взглядом их не
было видно.
Пробравшись внутрь здания, Вайн и
Габор шли впереди, вооружившись широкими башенными щитами и мечами,
за ними — Эда с луком, потом — Божко и последним — Дьюк. В парадной
были люди. Пара стражников накинулись на собратьев, кто-то закричал
и побежал, началась суета. Вайн, Габор и Эда, стрелявшая из-за их
спин, быстро расправились с угрозой. Община, не нарушая строя,
направилась на второй этаж и уткнулась в запертые двери. Они были
толстые, дубовые, с родовым гербом по центру и расписными
орнаментами по бокам. Зодчие постарались на славу и о защите как
следует позаботились. Пробить такие снаружи — дело непростое.
— А где все люди? — недоумевал
Вайн.
— Там забаррикадировались, — ответил
Божко. — И когда только успели? Дьюк, ты ведь тоже их
чувствуешь?
Не нужно было заглядывать в замочную
скважину или прислушиваться к голосам, чтобы узнать, есть ли кто по
ту сторону двери. Божко обучил его этому искусству.
— Ладно, пришло время для кое-чего
секретного, — восторженно проговорила Эда полушёпотом.
Собратья отошли от двери подальше.
Эда взяла плотно завёрнутый свёрток из тряпичной ткани стрел с
толстыми наконечниками. В нос ударил резкий запах какого-то
приторного масла. Вайн взял два кремня для розжига, пока Эда
заряжала стрелу, и предупредил: