Где взять силы, чтобы сохранять спокойствие? Когда это
маг-чародей с седой бородой предложил осмотреть окрестности, я находилась на
гране истерики. Поспешно покинув гостиную, активно шуршала юбками, подметая
винтовую лестницу на пути в комнату, которую отныне могла считать своей. Мое
пристанище, убежище, единственный свидетель стенаний и слез…
Ничего себе! Слезы моментально повернули обратно, так и не
добравшись до глаз, в то время как я с открытым ртом стояла на пороге комнатки
в башенке, которая по волшебству превратилась в прехорошенькую светелку. Куда
делся потертый до дыр и выцветший гобелен со стен? Когда его место заняла
симпатичная фактурная штукатурка нежного персикового оттенка? Что стало с узкой
и жесткой кроватью, чье место сейчас занимало шикарное ложе, под светло-зеленым
балдахином? Мать моя! У меня теперь имелся даже собственный туалет, как я
поняла, открыв дверь в кабинку, расписанную витиеватыми узорами. Правда горшок
остался неизменным, но на него я даже внимания не обратила, разглядывая
позолоченную лохань и стильный с вытянутым горлышком кувшин.
Окно, которое раньше казалось мне бойницей, сейчас украшали
симпатичные шторки, желтые, как само солнце. А шаткий деревянный стол,
уставленный колбами и пузырьками, превратился в туалетный столик на изогнутых
ножках с зеркалом в позолоченном обрамлении.
Чудеса, да и только! Все еще не веря собственным глазам, я
опустилась на кокетливую банкетку, примостившуюся недалеко от двери. В таком
состоянии меня и застала Джитта, вбежавшая в комнату.
- Госпожа… - словно издалека донесся до меня ее голос. - Что
с вами?
В новой обстановке комнаты даже эта болтушка показалась мне
другой – более симпатичной. И наряд ее уже не смотрелся чопорным и старомодным.
Только вот у меня никак не получалось стряхнуть морок и заговорить с ней. А еще
я поняла, что задыхаюсь в тесном корсете, который внезапно стал сдавливать меня
с такой силой, что вот-вот расплющит выше пояса.
Не вполне осознавая, что делаю, я потянулась руками к
шнуровке. Наверное, выглядела я более чем странно, царапающая себе спину в
попытке развязать тесемки на платье. Прибавить к этому все еще обалдевшее
выражение на лице и становилось понятно, почему Джитта сначала попятилась от
меня, а потом засуетилась возле стола.