Ого. Кого же это я так славно приголубила?
Поднимаю голову еще выше и вот тут-то чувствую,
что меня словно обухом по голове ударило. Во-первых,
потому что до разума наконец добралась своевременная мысль
о том, что полет с крыши многоэтажки
по определению не мог закончиться для меня
благополучно. Во-вторых, потому что некстати вспомнила свои
приключения в Темноте. В-третьих, потому что обнаружила себя
не на окровавленном асфальте, как можно было бы
ожидать, и даже не на вдавленном сиденье пробитого
мною автомобиля, а на какой-то живописной лужайке.
Без парашюта. Без всяких ремней и строп.
Без тяжелого рюкзака за плечами, кроссовок
и спортивной куртки. В подозрительной близи
от незнакомого типа в голубой ру… э-э, нет… видимо,
все-таки в тунике… который – о ужас! –
от моего приземления все никак не мог прийти в себя!
Более того, кажется, ему сейчас очень плохо.
Вон как глаза закатил и побелел весь
как полотно. Бедняга. Я такой белой кожи, наверное,
ни у кого в жизни не видела. А уж когда он
открыл глаза и глянул в упор, то вообще тихо
обалдела.
У моего спасителя оказались невероятно крупные, просто
невозможно крупные, потрясающей глубины глаза. Совершенно черные,
что на его белой коже смотрелось довольно жутко. Напрочь
лишенные ресниц. Я бы даже сказала, что они похожи
на стрекозиные, если бы радужки имели фасетчатый рисунок.
Однако это было не так – глаза у него совершенно
гладкие, немного выпуклые, неестественно блестящие, лишенные
белков. Просто два черных провала на совершенно белом лице.
Да и само лицо тоже… ох, под стать: узкое, почти
треугольное, с резко выступающими скулами и практически
незаметными полосками бледных губ. Вместо бровей –
две тонюсенькие белесоватые черточки. Подбородок острый,
колючий. Лоб высоченный, прямо-таки ненормально высокий,
но гладкий, без единой морщинки. Уши небольшие,
идеально круглые, плотно прижатые к голове, но снизу их
будто кто-то подрезал – совершенно ровные, без мочек
и почти без привычных хрящей по краешку раковины.
Добавьте к этому синеватую нитку вен под белоснежной
кожей, пузырящуюся на губах голубоватую жидкость, которая,
видимо, заменяла ему кровь, подозрительно расплывающееся
на тунике такого же цвета пятно… и вот тогда
поймете, почему я, отпрянув, с таким ужасом уставилась
на торчащую из его груди рукоять ножа.