Да
меня в жены сейчас только по большой нужде кто-то и возьмет. А ведь
я по любви хочу! Большой, чистой и взаимной! Можно даже грязной, но
обязательно взаимной — припомнила я несколько неприличных
романчиков, прочитанных мной как-то на досуге, и хихикнула. А кто
меня такую полюбит? Я снова скосила взгляд на свой тройной
подбородок. Разве что извращенец какой. А такого мне не
нать.
—
Ой, госпожа, у вас же все платье грязное! Нужно срочно переодеться!
— воскликнула Маланья.
Ну
да, я же попой по траве елозила. Неудивительно, что испачкалась. А
потому пришлось подниматься в свою комнату, где меня со всей
возможной скоростью переоблачили, напоследок обдав туалетной
водой.
Так себе запах, сама бы такой я точно не
выбрала.
—
Ап-чхи! — вырвалось у меня. — Ап-чхи! Слушай, ты ведь меня раньше
никогда не обрызгивала, сейчас-то зачем? Ап-чхи!
—
Так гости же... — растерялась она. — Госпожа должна быть самой
красивой!
—
Ап-чхи! Понятно. И где ты только взяла это чудо парфюмерии? —
поинтересовалась я, вытирая выступившие на глазах слезы.
—
Ась? — горничная явно растерялась, услышав незнакомое
слово.
—
Проветри здесь, говорю! Ап-чхи! И чтобы я этих духов больше не
видела! Ап-чхи!
—
Госпожа, простите! — Маланья тут же подала мне белый кружевной
платочек. — Я прямо сейчас уберу их подальше.
А
я, все так же поминутно чихая, вышла из комнаты.
Чета Вылузгиных чинно пила чай в гостиной.
При моем появлении мужская ее часть встала и направилась ко мне в
неуемном желании прикоснуться губами к моей пухлой ручке.
Вылузгин-младший при этом смотрел на меня и взглядом пытался
выразить моей персоне свое полное восхищение. Получалось у него так
себе. Особенно после того, как он приложился своими губами к моей
лапке и уставился с этакой поволокой в глазах, призванной очаровать
глупенькую меня, а я, вместо того чтобы мило покраснеть, задорно
чихнула и высморкалась в платочек.
—
Простите, господа, аллергия, — извинилась и снова с силой
высморкалась.
Улыбку Вылузгина-младшего перекосило, но он
быстро взял себя в руки и предложил свой локоть, чтобы довести до
стола и усадить. Я, конечно, не отказалась, но по дороге успела еще
несколько раз чихнуть прямо на незадачливого кавалера и извиниться,
шумно высмаркиваясь. Нет, ну а что, аллергия же!
Во
время чаепития мне в подруги усиленно сватали Вылузгину-младшую,
это не учитывая того, что их мать как бы невзначай, но довольно
неуклюже указывала на мой брачный возраст и то, что у нее есть
такой замечательный Герасим, который, к слову, глаз с милой
Евдокии, то есть с меня, не сводил. Тут уже каждый раз перекашивало
мою физиономию, и в этот момент я старалась как можно ласковее
улыбаться Герасиму, от чего он каждый раз как-то странно
вздрагивал. Боюсь, если он еще пару раз приедет к нам в гости, то я
позабочусь о том, чтобы у него развился нервный тик.