—
Ой елки-иголки… — на языке вертелись совсем другие комментарии. —
Да замолчи ты уже, Марья! — не выдержав давящего на мозги
ультразвука, прокричала я. Кажется помогло, потому что девочка
замолчала. — Что случилось? Зачем так визжать?
—
Ты… Ты поднялась вверх! — тыча в небо пальцем, срывающимся голосом
проговорила Марья.
—
Как это? — я удивилась и потерла свой ушибленный зад.
—
Откуда я знаю?! — нервно возмутилась девочка. — Ты просто сидела
рядом, а потом я немного отвлеклась, глядь на тебя, а тебя нет! Я
еще удивилась, как это ты так незаметно встать и отойти умудрилась.
А потом поглядела наверх, а там ты сидишь, как ни в чем не бывало,
только под тобой пустота!
—
Ага! Только с каждым мгновением вы все выше и выше поднимались, —
отмер Сережка.
—
Да? — мне все равно верилось с трудом.
—
Слушай… — Марья прикрыла рот ладошкой и выпучила глаза, — может, у
тебя магия проснулась?
Я
сопоставила то, что видела своим внутренним зрением и что видели
мои маленькие друзья, и решила, что так и есть. Свершилось! Но
осознать произошедшее в полной мере и порадоваться мы не успели —
нас все же посетила маменька. Она уставилась на нас с Марьей с
таким возмущением и неодобрением, что мы даже поежились.
—
Что это на вас надето? — наконец, выплеснула она свое негодование.
— Откуда у вас эта ужасная одежда? Это же срам! И что это за
занятия такие, что требуют от девушек так себя вести?! — Она
указала на наши совсем не дамские позы лотоса. — Все! Да чтобы я
позволила такому происходить в своем доме?! Да никогда!
Бесстыдницы! Запру дома обеих! — бушевала она, даже не пытаясь
выслушать объяснения. — Это ведь все она виновата! Да, Дусенька? —
со злобой глядя на Марью, проговорила она, найдя, наконец, корень
всех бед. — Ууу! Сегодня же выставлю это исчадие из своего дома, и
пусть мне Поликарп Харитонович хоть слово скажет!
Все. Это было последней каплей в чаше моего
терпения. И если обвинения в непотребном виде и позе я еще понимала
и даже принимала, если нежелание выслушать списывали на шок, то
желание вышвырнуть из дома ребенка всколыхнуло во мне такую волну
протеста и неприятия, что в глазах потемнело. В ту же секунду
воздух вокруг меня пришел в движение и закрутился спиралями, подняв
с земли мелкий мусор и листву.
—
Маменька! — мой голос прозвучал так впечатляюще, что ребята даже
присели. Я и сама удивилась тембру, звучавшему так, будто вещал
глас с небес. — Я возвращаю своему телу элементарную возможность
двигаться и вообще жить! В каком виде и как это делать я буду
решать сама! Потому что вы, маменька, никаких предложений мне не
озвучили! И я не дам вам вышвырнуть из дома ни в чем не повинного
ребенка!