Невольно подавившись, чем сильно перепугала
родителей, я отодвинула тарелку, вытерла салфеткой рот, скосила
вниз глаза и, насколько позволял второй и третий подбородки,
проверила чистоту платья — бывали уже случаи непреднамеренного
свинства — и, с трудом отодвинув стул, встала. Да-а, до
элегантности и плавности движений в этом теле мне как до луны. А
потому, очередной раз пригорюнившись и подавив желание броситься к
себе в комнату и залечь тюленем на кровати, чтобы меня никто не
видел и не слышал, решительно сказала:
—
Я готова.
—
Доченька, твое стремление попасть поскорее на церковную службу
похвально, но ты уверена, что закончила завтракать? — забеспокоился
отец, видимо, удивленный, что по их обычным меркам я так мало
поела.
—
Уверена, — буркнула я и решительно направилась в коридор, где
служанка выдала мне легкую накидку и соломенную шляпку.
О,
этот предмет гардероба с первого дня своего пребывания в этом мире
я люто возненавидела! Представьте хорошую такую откормленную хрюшку
с тремя подбородками. А теперь представьте на ней миленькую
соломенную шляпку с лентами, которые нужно завязать под подбородком
бантом. Первый вопрос, который у меня возник — под каким из трех
подбородков мне этот кокетливый бантик завязывать? А второй — как
не уржаться и не расплакаться от созерцания себя любимой в
зеркале?
А
как я кричала, когда в первый раз увидела себя месяц назад… Не
передать! Где?! Где моя внешность большеглазой и большегрудой
прекрасной эльфийки, о которых пишут писатели в своих романах о
попаданках? Где осиная талия и непередаваемая грация? Где, на худой
конец, брутальный, опасный и жутко загадочный то ли жених, то ли
опекун? Почему именно мне досталось вот… вот… вот это?! Нет, на
грудь я не жалуюсь — у толстушки Евдокии оказались нормальные трех-
или пятилитровые баллоны — затрудняюсь подсчитать. Но, блин, зачем
они мне такого размера?! Это же кошмар! И ладно бы все остальное
было как у всех порядочных попаданок! Так нет же!..
Так, все, успокаиваемся, дышим глубже, а то
вон, бедная лошадка, которая должна везти бричку, как-то слишком уж
недобро косит на меня взглядом. До последнего, видимо, надеется,
что я мимо пройду. Прости, дорогая, но тут без
вариантов.
Расторопный слуга помог мне залезть в бричку,
и она тут же заметно просела. Ось заскрипела, но выдержала. А вот
лошадка совсем по-человечески тяжело вздохнула. И я, сочувственно,
вместе с ней.