Лоредан приказал собираться в путь. Аурика покидала трактир без
сожалений. Пусть Лоредан утверждал, что это лучшее заведение
города, ей оно пришлось не по нраву. Конюшни в Гелиополе и то чище,
и пахнут слаще.
Площадь перед трактиром была заполнена людьми. Горожане
прознали, что за необычные гости здесь поселились, и явились
поглазеть на гелиосов, словно те редкие животные. Аурика ловила на
себе десятки взглядов, ощущая кожей людское любопытство.
Величественно вскинув голову, она шагнула к дормезу. Пусть
смотрят, если хотят. Она покажет им, какова из себя истинная
госпожа. Но план горделивого шествия сорвал маленький оборванец,
кинувшийся ей под ноги. Он что-то кричал, но она не слушала.
Руками, перемазанными сажей, он схватил подол расшитого вручную
платья, оставив на дорогой ткани следы копоти. И, как будто этого
было мало, он едва не сбил ее с ног.
Взбешенная наглостью мальчишки, Аурика оттолкнула его. Он был
таким щуплым, что отлетел от удара на несколько шагов и упал в
придорожную пыль, расшибив ладони о тротуарную плитку.
− Прочь! − крикнула она. − Все прочь!
Повисло молчание, нарушаемое плачем ребенка. Лоредан выбежал из
трактира на шум. Аурика облегченно вздохнула при его виде. Она
продемонстрировала мужу испорченное платье, но вместо того, чтобы
посочувствовать ей, он направился к оборванцу.
Мальчик сидел на земле, прижимая к груди окровавленные ладошки.
Лоредан опустился перед ним на колено, взял его руки в свои и
осмотрел раны. Покачав головой, он достал платок, разорвал его
надвое и перевязал ладони ребенка. Прежде чем сесть в дормез, где
его ждала супруга, он дал попрошайке несколько монет, что, по
мнению Аурики, было совершенно неприемлемо.
− Ты не заступился за меня, − обвинила она мужа, едва он
устроился рядом с ней в дормезе.
− Мне не показалось, что ты нуждалась в защите, − ответил
Лоредан. Его голос звучал глухо, как если бы он говорил через силу.
− Что плохого тебе сделал ребенок?
− А мое платье? − она расправила юбку, показывая нанесенный
ущерб. − Оно не подлежит восстановлению. Между прочим, это
илларский отис − самая дорогая ткань в мире. Я уже молчу о
вышивке.
− Платье можно отстирать, − Лоредан бегло взглянул на черные
пятна и отвернулся к окну. − Это просто сажа.
− Отстирать?
От возмущения у Аурики перехватило дыхание. Она не находила
слов. Кто этот гелиос рядом с ней? Где ее любящий и заботливый
супруг? Не может быть, чтобы Лоредан остался глух к ее
страданиям.