Тишина становится такой осязаемой, что её кусочки можно отрезать
ножом.
– Хороший план, – внезапно звучит голос дель Тимо,
нашего командира мечников.
– Я тоже так думаю, сьере, – откликаюсь я, –
потому что это – единственный способ для нас вернуться домой
живыми. – После короткой паузы добавляю: – Но я считаю, что до
сожжения города дело не дойдёт. Едва мы начнём жечь Кытх, тушурцы
сдадутся.
– Будем надеяться, – бурчит кто-то из задних
рядов.
Но его обрывают, тоже оттуда:
– Да мне плевать на этих тушурцев, если не придётся тут
умирать и можно вернуться домой на полгода раньше срока!
Одобрительный гул по шатру. Дель Саур выходит на моё место,
благо я закончил и отошёл к стенке шатра.
– Тогда, сьере, будем считать, что план, предложенный
графом дель Парда, принят. И через четыре дня мы снимаемся с
лагеря. Кто не согласен, может покинуть совет.
Тишина. Все остаются на месте. Других ведь предложений нет.
Значит, придётся делать так, как сказал я.
Герцог кивает мне:
– Благодарю вас, сьере дель Парда. Хотя, откровенно говоря,
хотелось бы мне обойтись без тушурских послов…
– И мне тоже, сьере герцог. Поверьте.
Но тут снова подаёт голос дель Ольм. Барон вообще самый старший
из нас, ему под пятьдесят, и голова у него варит на удивление…
– А что делать с принцессой? Она не будет путаться у нас
под ногами?
Герцог улыбается:
– Граф сказал, что если она попытается вмешаться в наши
дела, то отдаст своим солдатам. Мол, те сильно изголодались по
женскому телу. Так что не думаю, что эта рёсская кошка осмелится
что-либо предпринять…
Лорды смеются, представив картинку, потом все, уже воспрянувшие
духом, расходятся по своим расположениям. Я вопросительно смотрю на
герцога, но дель Саур делает условный жест рукой, значит, пока я
действительно свободен.
Выхожу наружу. Сегодня изумительный вечер. Звёзды светятся так
ровно и чисто, словно в открытом космосе. Ни ветерка, ни шума.
Народ уже отдыхает, лошади пасутся поодаль от лагеря. Где-то поют
песню, и в мужской хор вплетается высокий женский голос. Довольно
красивый. Откуда в лагере женщина? Впрочем, это не моё дело.
Потихоньку иду дальше. Вот и мой шатёр. Делаю было шаг внутрь, но
меня окликает тёмная фигура:
– Сьере граф?
Кто это ещё? И почему часовые не остановили чужого в
расположении? Но фигура выходит на свет, и я вижу служанку старого
лекаря. Она кланяется мне низко-низко, как принято в Тушуре, и
остаётся в согбенной позе.