Пока мы разговаривали, пацаны
натянули сетку. Играли в волейбол плохо. Кроме меня и Грека толком
никто играть не умел. Да и ростом почти все мальчишки были мелкие.
Я же был метр семьдесят шесть ростом и шестьдесят восемь килограмм
вес.
Грек слегка прихватывал мяч, но кто
его в этом возрасте осудит, зато хорошо навешивал. Я неплохо резал.
У меня получалось «дожимать мяч» кистью и он попадал в площадку, а
не в аут. А сегодня ещё стали «получаться» и приём, и подача. Вот
мы с ним и «спарились».
- Здорово, у тебя получается кисть
доворачивать, - Сказал он, качая головой. - Да и вообще ты за лето…
раскабанел.
У Грека все похвалы имели какой-то
уничижительный подтекст. Вообще… Это у него всё было самое лучшее,
самое новое, самое фирмовое. И об этом он говорил с чувством такого
превосходства и так брезгливо кривил при этом рот, что когда-то
меня это сильно бесило, но не сейчас.
- Играй давай, а то заменю, - сказал
я и пошёл подавать.
В команде были и девочки,
естественное слабое звено. Подавай в неё, она сама убежит, или
съёжится. Кроме Наташки Терновой. Это была моя соперница по спринту
и вообще – прекрасная спортсменка. Я не помнил, занималась она
чем-то или нет, но физкультура у неё шла отлично.
В младших классах мы с ней по
физкультуре шли ноздря в ноздрю с моим небольшим превосходством.
Потом окреп я и покрупнела она. Приняв женские формы, она стала
отставать от мня в спринте.
Когда я бежал рядом, я специально
задерживался на старте, чтобы её обогнать и посмотреть. Её грудь ей
очень мешала, мешала и мне. Когда я увидел это колыхание в первый
раз, я забыл бежать и что надо обогнать. А бежали на результат.
- Я перебегу, - сказал я тогда Эс
Эсу, и он меня понял.
И вот я пошёл подавать на Наташку
Терновую.
Один профессор химии нашего
политехнического как-то научил меня подачи «сухой лист». Вернее, я
у него её подсмотрел, потому что никак не мог ей принять. Она мне
ещё понравилась тем, что удар по мячу проводится почти как при
прямом ударе открытой рукой и мяч летит без вращения. А если летит
без вращения, значит упирается в воздух и начинает вилять. Куда он
вильнёт не знает никто. То есть целься в игрока, а мяч сам вильнёт
в сторону.
Я специально подгадал нужную
расстановку и отправлял мячи Наташке.
- Наташка, лови, - говорил я и бил по
мячу.