Она правильно вставала на приём, но
мяч в последний момент вилял в сторону.
В конце концов она расплакалась и
ушла с площадки. Блин! Я не хотел этого! Я просто шутил. И тут я
понял, что пацанские гормоны превращают меня в пубертатного идиота.
Я даже «гыгыкать» стал, как все. Охренеть, подумал я, и побежал в
девчачью раздевалку, но она была закрыта на щеколду.
Немного поскулив и поныв за дверью,
прося прощение, я вернулся в зал, но в игру не вошёл. Как-то всё
вдруг надоело. Прошёл азарт. Со мной так часто бывало.
- Посвисти-ка, - сказал физрук Греку
и отдал ему стальной свисток.
Присев рядом со мной на скамейку, он
спросил:
- Ты волейболом не хочешь
заняться?
- Так я и занимаюсь, - удивился я,
понимая, что он имеет ввиду.
- Не… Серьёзно.
- Не-е-е… Серьёзно не хочу. Не
разорваться же мне? Я и так… Даже альпинизм не бросаю, хорошо, что
он летом, когда времени полно. Но вот хочу дайвингом заняться,
придётся завязать.
- Чем заняться? Дайвин… Чего?
- Нырянием с аквалангом.
- Водолазом, что ли, хочешь быть?
- Ну да… Это по-английски.
- Это в ДСААФ, - махнул рукой физрук.
– Ты у кого планирующую подачу «слямзил»?
Я дёрнул щекой, а потом головой.
- Понятно, - сказал Эс Эс. – Там же
где и каратэ…
- В Динамо подсмотрел.
- И сам разобрался?
Я снова дёрнул угол рта.
- Объяснили.
- Понятно…
В спортзал заглянула директор и
окликнула физрука:
- Сергей Степанович!
Эс Эс вздрогнул и посмотрел на дверь.
Он боялся директрису, как огня. «Светлана» была правильным
директором и разгоняла посиделки физика, трудовика и физрука
неоднократно.
- Сергей Степанович, - она всегда
выговаривала отчество учителей мужчин правильно, - отдайте мне
Шелеста.
Валерка Лисицын поймал летящий в него
мяч и оглянулся. Оглянулись все.
- Шелест у нас сегодня нарасхват, -
весело и задорно прокричала Людка Фролова.
Совсем недавно мне сообщили, что
Людки не стало. Я посмотрел на Наташку Дыбу, сообщившую мне об этом
и помрачнел.
- Иди, - тихо сказал физрук. – Не
дрейфь. Напортачил?
Я пожал плечами и встал со
скамьи.
- Мне с вещами, Светлана Яковлевна? –
Спросил я громко.
- Да, пока, вроде рановато, -
усмехнулась директриса. – Переоденься и ко мне. Разговор есть.
В кабинете директора сидела историчка
и представительный молодой человек, комсомольской наружности. Ну
как, молодой? Лет тридцати пяти.